Плохиш. Ставка на любовь
Шрифт:
Понемногу класс затихает, и урок входит в привычный ритм, но я все никак не могу успокоиться. Сердце стучит как бешеное, горло сжимает, словно тисками, и я не знаю, как вернуться к себе прежней – спокойной и уверенной.
На перемене ребята так очевидно ждут возвращения Бессонова, что мне их даже становится немного жалко. Но он не приходит.
Мы переходим в другой кабинет на урок русского, окна там выходят на крыльцо школы, и вдруг Никита, стоящий около подоконника и обрывающий листья у фиалки, орет:
– Эй, смотрите, вон
Тут же у окна оказываются все остальные, и даже я, потому что моя парта тут рядом, и мне приходится встать, чтобы меня не затоптали.
И да, Бес и правда там, в окружении здоровых лбов из 11«Б», которые громко ржут и курят. А еще Бессонов приобнимает за талию Соловьеву, тоже из «бэшек», а она тянется, поднимаясь на цыпочках так, что ее мини-юбка задирается почти до трусов, и тычется ему своими пухлыми губами куда-то в шею.
Фу.
ФУ!
– Соловьева вечно ведет себя как проститутка! – шипит стоящая рядом со мной Настя.
Я вспоминаю, как она сама совсем недавно давала Бессонову расписаться у себя на груди, и молчу. Зато все остальные не молчат, а с явной завистью и злостью обсуждают «бэшек», которые украли у них Беса.
– Пойду к ним, – вдруг заявляет Никита. – Тоже покурю!
– И я.
– Я тоже.
– И я, – решительно говорит Настя.
Я хмурюсь. «Б» класс в отличие от нашего – это просто оторви и выбрось. Учителя говорят, что минимум треть их класса не сдаст экзамены даже до нужного минимума. Не говоря уже о том, что с поведением там полный кошмар. И мне очень нравилось, что наш класс не похож на них и что наши ребята почти с ними не общаются. Но, спасибо Бессонову: кажется, и это тоже сейчас изменится.
– Насть, – осторожно напоминаю я, – мы на русском сегодня будем тринадцатое задание из ЕГЭ разбирать. Ты же сама говорила, что не понимаешь, как его делать.
– Саш, знаешь что, – огрызается Настя, – если твоя жизнь состоит только из учебы, то не надо всех по себе равнять, ладно?
И уходит.
После сдвоенного русского (ни на одном из них мистер Я-знаменитый-футболист, конечно же, не появился, впрочем, как и Настя) мы с Алей идем домой. Мы выходим из школы, проходим несколько шагов, и Аля вдруг застывает на месте, как будто кого-то увидела. А уже через секунду я понимаю – кого.
Бессонов стоит возле шикарной черной машины, небрежно припаркованной прямо на тротуаре, и тискает нашу Настю, которая оплела его руками и ногами, словно лиана. Настя стоит к нам спиной и не видит нас, зато Бессонов замечает сразу: его темные глаза, кажется, прожигают меня насквозь. Он ухмыляется мне, а затем обхватывает лицо моей подруги ладонями и целует ее.
Глава 4. Провокация
Когда я вижу, как их губы сливаются, то сначала краснею, потом бледнею, а затем невыносимо хочу заорать, чтобы этот придурок отстал от моей подруги. Но язык меня почему-то не слушается, он как будто
Мне неприятно видеть, как они целуются.
Неприятно до дрожи.
Но отвести взгляд от этой картины я почему-то не могу.
Меня словно завораживает его крупная ладонь на ее затылке, та наглость, с которой он прижимает ее к себе, а еще жуткая пошлость и неприличность того, что они делают это прямо посреди улицы…
– Саш, пойдем, – тихо говорит Аля, а когда я никак не реагирую, осторожно тянет меня за рукав. – Пойдем, это ее проблемы.
– Она наша подруга, – яростным шепотом возражаю я и неожиданно для себя кричу: – Настя! Настя!!!
Поцелуй прерывается, взъерошенная и раскрасневшаяся Настя удивленно вертит головой, а когда нас замечает, то ее лицо зло кривится.
– Что еще?
Я решительно шагаю в сторону подруги. Надо ее спасать.
– Насть, идем, – громко говорю я. – Мы же договаривались вместе…
– У нас другие планы, – с ухмылкой перебивает меня Бессонов. – И всяких мелких Блошек в наших планах точно нет, да, сладкая?
– Да! – расплывается в счастливой улыбке Настя и смотрит на него обожающим взглядом.– Бес обещал меня покатать!
– Настя! – хмурюсь я. – Ты с ума сошла?! Садиться в машину непонятно к кому…
– Думаешь, я сексуальный маньяк, Блошка? – скалится Бессонов, а потом демонстративно прижимает к себе Настю, поглаживая ее по бедру. – Сорри, я просто сексуальный. И ни на на кого не нападаю, кроме соперников на поле. Красотки сами меня находят.
– Настя! – не сдаюсь я. – Твоя мама…
– Саша, отвянь! – вдруг грубо обрывает меня она. – И только попробуй вякнуть что-то моим родителям, ты мне тогда больше не подруга. Бес, поехали!
– Обожаю решительных девушек! – довольно ухмыляется он и открывает Насте дверь машины. А потом насмешливо бросает мне: – А тебе, Блошка, счастливо оставаться! Учи уроки, будь паинькой и не мешай взрослым веселиться.
Настя, не глядя на нас, ныряет в эту шикарную тачку, Бессонов садится с другой стороны и издевательски сигналит нам. Машина срывается с места и вскоре исчезает за поворотом.
Я какое-то время смотрю ей вслед.
– Ненавижу таких, как он, – выдыхаю я беспомощно. – Бедная Настя!
– Вообще-то Настя сама с ним пошла, – с неожиданной холодностью возражает Аля. – Если она ведет себя как доступная девка, это ее проблемы, а не наши.
Я от неожиданности замолкаю.
В чем-то, может, она и права, но… Но я не согласна!
– Я все равно позвоню ей через два часа, – говорю я упрямо. – На всякий случай, чтобы проверить, что у нее все хорошо.
«…потому что этот зазвездившийся придурок выглядит как тот, кто способен на все».
Аля неодобрительно поджимает губы, и до аптеки мы идем молча. Потом как всегда расходимся в разные стороны: она к частному сектору, где у ее семьи дом, а я к облупленной пятиэтажке, где живем мы с мамой.