Плохиш. Ставка на любовь
Шрифт:
– Это у него в голове дыра! Там, где мозги должны быть, – не выдерживаю я. – Знаешь, Насть, ты, конечно, моя подруга, и я очень за тебя переживаю и всегда готова помочь, но про этого Бессонова я больше не хочу слышать ни слова. Ясно?
– Ну и пожалуйста! – вспыхивает Настя. – Раз тебе пофиг на то, что мне важно, то нам не о чем говорить. Прости, что отвлекла тебя от твоих супер важных дел!
Она бросает трубку.
Я откладываю телефон на стол, чувствуя себя оплеванной.
Настя всегда очень эмоционально на все реагировала, особенно когда дело
А все из-за него… из-за Бессонова…
Перед глазами вспыхивает его красивое лицо с презрительной ухмылкой, блестящие темные глаза и высокий лоб со спадающей на него прядью черных волос. Какой же он мерзкий!
Вот бы он взял и провалился куда-нибудь, чтобы в жизни его больше не видеть!
С этими мыслями я провожу весь вечер: делаю уроки, мою полы, читаю, засыпаю, так и не дождавшись мамы, а на следующий день как обычно прихожу в школу пораньше.
Учительница истории приходит одновременно со мной и, открывая класс, просит:
– Саша, не могли бы вы с доской помочь? Вчера пятиклашки ее мелом разукрасили, надо хорошо помыть, а я не успеваю. Мне надо в учительскую – карточки распечатать к уроку.
Алена Денисовна очень молодая, совсем недавно из пединститута, и почему-то ко всем нам обращается на «вы». Это немного странно, но приятно. Пожалуй, из всех наших учителей она самая классная и все время старается придумать что-нибудь такое, чтобы нам на уроке было интересно.
Поэтому я даже не раздумываю.
– Конечно, идите! Я помою, – решительно киваю я.
Она уходит, а я набираю ведро воды, отыскиваю тряпку почище и принимаюсь отмывать доску. Она реально вся изрисованная, и приходится как следует прополаскивать тряпку, иначе мел только размазывается.
В очередной раз я наклоняюсь к ведру, слышу какой-то шум в дверях, и не успеваю выпрямиться и посмотреть, кто пришел, как вдруг мне прилетает звонкий шлепок ниже талии.
– А с этого ракурса ты норм, Блошка, – слышу я насмешливый голос, который, наверное, мне в кошмарах скоро будет сниться. – Даже не такая костлявая.
Ярость вспыхивает внутри с такой силой, что я не успеваю подумать: просто резко выпрямляюсь, хватаю мокрую грязную тряпку и с разворота швыряю ее в того, кто стоит за мной.
Глава 5. Без верха
Тряпка с влажным хлюпаньем впечатывается в грудь Бессонова, и на белоснежной ткани его футболки расплывается мокрое грязное пятно.
– С ума сошла? – рычит он.
– Не будешь руки распускать в следующий раз! – смело отвечаю я, хотя внутри меня потряхивает. Я обычно так себя не веду, но этот придурок просто вынуждает давать ему отпор.
– Руки распускать? – удивленно повторяет он, а потом вдруг ржет. – Это ты про то, что я тебя по заднице шлепнул? Я фигею с тебя, Блошка. Знаешь, как я на самом деле распускаю руки?
Голос Бессонова становится вдруг ниже, в нем появляются хриплые опасные нотки, и это
Он делает ко мне шаг, а я непроизвольно отступаю и тут же хватаю ведро с водой.
– Не подходи! – вскрикиваю я, замахиваясь. – А то я на тебя это вылью!
Наверное, я бы и правда так сделала, если бы прямо в этот момент дверь не распахнулась и в класс не зашли наши девчонки. Маринка, Ева, Машка и… Настя.
Они замирают на пороге и смотрят на нас охреневшими глазами.
– Блохина, ты больная?! – тут же вопит Маринка. – Бес, что она тебе сделала?
– Я жив-здоров, – тут же рапортует Бессонов с веселой ухмылкой, пока я растерянно прижимаю к себе ведро. – Спасибо за беспокойство, девчонки.
Они обступают его со всех сторон, и Настя явно пытается пролезть ближе всех.
– Бес, а твоя футболка? – спрашивает она тоном заботливой мамочки. – Что с ней?
– Приняла на себя основной удар во время нападения особо опасной Блошки, – скалится Бессонов.
– Блохина, ты нормальная вообще?! – возмущенно вскрикивает Ева.
– И что ты к нему лезешь? – кипит от негодования Маринка.
– Такую вещь испортила! Дорогая она, да?
– Да вообще! Пусть за ущерб платит!
Настя молчит, но по её взгляду видно, что она обо мне думает.
– Ладно вам, – небрежно отмахивается Бес, пока я с каменным лицом подбираю тряпку и снова полощу ее в ведре. – Я привык к ненормальным фанаткам. Блошка еще не самая двинутая из них.
– Я не твоя фанатка! – резко возражаю я, но Бессонов меня как будто не слышит.
– У меня даже трусы один раз из раздевалки украли, – со смехом рассказывает он стоящим вокруг него девчонкам. – Прикиньте?
– Оооо! – дружно выдыхают они, и по голосу слышно, что они ничуть не осуждают ту, которая так сделала. Кажется, они и сами были бы не против получить такой сувенир.
Фу, как же это противно выглядит, меня аж передергивает.
А то, что Бессонов записал меня в свои поклонницы, бесит особенно.
– Жаль, что эта тряпка не прилетела тебе в лицо, – не выдерживаю я.
– Вау, это ты мне так угрожаешь, Блошка? – вскидывает темную бровь Бессонов. – Капец, как страшно.
А потом без всякого предупреждения он вдруг цепляет футболку за спиной и одним движением стягивает ее с себя.
– Мокрая, – небрежно поясняет он остолбеневшим девчонкам. – Бесит.
– Оооо!!! – почти стонут в унисон они, и я, хоть и злюсь на этого придурка, прекрасно понимаю их реакцию.
Мы все видели наших парней без верха – любят они на физкультуре, когда жарко, снять с себя пропотевшие футболки и светить хилыми руками и сутулыми спинами. Смотреть там вообще не на что. А вот Бессонов… Если бы Палата мер и весов искала пример образцового мужского тела, это был бы Бессонов. Его торс идеален. Там, где у наших пацанов кости и кожа, у него рельефные мышцы, где у них впалый или наоборот пухлый живот, у него четко прорисованный, как в учебнике биологии, пресс. И такие выпуклые бицепсы, на одном из которых татуировка футбольного мяча…