Плохо быть мной
Шрифт:
Он очень обиделся, спросил, не специально ли я к нему подсел, чтобы оскорблять, и не ищу ли я повод для конфликта. После этого нам обоим стало легче, мы умиротворенно огляделись по сторонам и каждый закурил свою сигарету. Он сказал, что его зовут Мигель, а я — что меня зовут Миша и по-испански это как раз и есть это имя. Он спросил, какой же я еврей, если у меня испанское имя. Я его спросил:
— А если отца Барта Симпсона зовут Гомер, он что — грек?
Парень сказал, что не знает моего
— Ты не еврей, — с уверенностью заявил он.
— А кто?
— Не знаю, — ответил парень. — Точно не еврей.
Потом спросил меня, куда я иду, и я ответил, что в Гарлем. Он удивился и спросил, зачем я иду в Гарлем, если там сплошные потаскухи. Я поинтересовался, почему он так думает, он ответил, что два года встречался с девушкой из Гарлема и, может быть, встречался бы с ней по сей день, если бы за время их романа она не родила двоих вьетнамцев, и пускай я после этого ему скажу, что в Гарлеме есть честные женщины.
Он продолжал разоряться, с какого это перепугу я решил утверждать, что в Гарлеме не одни сплошные шалавы и потаскухи.
— Если доедешь до Гарлема и найдешь там хоть одну приличную женщину, возвращайся сюда, я дам тебе покурить самой лучшей индики, какая у меня есть, — сказал он мне.
— У тебя есть индика?
Парень ответил, что есть, но больше ничего не сказал. Я тоже ничего не сказал, хотя меня так и подмывало попросить его достать из загашника марихуану и бумагу — это именно то, что мне сейчас нужно.
Мы сидели молча, и меня смущало то, что он молчит. Чем дольше он молчал, тем сильнее я сомневался, попросить его или не попросить. Мы так и сидели. Наконец он спросил, зачем я иду в Гарлем.
— На Первой авеню мне повстречался черный чувак, который посоветовал мне стать наркодельцом. — Я решил так объяснить парню дело.
На это он ответил, что чтобы стать наркодельцом, не обязательно идти в Гарлем. Можно быть наркодельцом и здесь; здесь, кстати, можно заработать гораздо больше.
Мы сидели, я все думал, просить или не просить раскурить со мной марихуану. Внезапно он наклонился ко мне и спросил: а что если он попросит меня оказать ему услугу — придется или нет ему мне с этого что-то накидывать? Я подумал, что зря, наверное, вылез с идиотским объяснением, почему я иду в Гарлем.
Мигель сказал, чтобы я встал под арку вон у того дома на Астор Плейс, и после того, как к нему подойдет расплатиться один тип, он пошлет его ко мне, и я должен буду дать ему вот этот пакетик. После чего вручил мне пакетик.
Я и не заметил, когда успел потерять связь с реальной жизнью, не заметил, что потерял контроль над происходящим. Единственное, что я знал точно, — это что не хочу стоять
В смутной надежде, что Мигель изменит свое решение, я сказал, что боюсь, что могу его подвести. Он ответил, что по этому поводу нисколько не волнуется, мне просто надо будет стоять под аркой, тут даже трехлетний младенец справится. В следующий момент я уже направлялся к дому на Астор Плейс, сжимая в кулаке маленький пакетик травы.
И тут я в третий раз увидел машину с теми же копами. Я даже не стал пытаться удостовериться, смотрят ли они на меня сейчас, потому что знал, что они на меня смотрят. Я уставился в землю и зажмурил глаза, моля Бога только о том, чтобы, когда я их открою, полицейская машина была уже далеко.
Так я стоял довольно долго, а когда наконец открыл глаза, увидел припаркованную прямо перед моим носом машину и двух выходящих из нее копов, направляющихся ко мне. Я почувствовал себя мишенью на оптическом прицеле.
Я приветливо улыбнулся копам, потом бросил пакетик на землю. Он упал рядом с моей ногой и так и остался демонстративно лежать около нее. Еще до того, как поравняться со мной, первый коп приказал мне его поднять. Я миролюбиво кивнул ему в знак согласия, словно речь шла об уроненном носовом платке, опять зажал пакетик в кулак и остался стоять, дожидаясь их приближения.
— Доигрался? — спросил меня коп еще издали. — Мы тебя уже давно заметили. Что ты делал с кошкой?
— Подобрал, сэр.
— Подобрал? — переспросил меня полицейский с подозрением. Мне даже показалось, что меньше подозрения вызвало бы, скажи я, что украл кота из зоомагазина.
— Думал, что кот нуждается в помощи, сэр, — объяснил я нервно. — Потом понял, что обычная кошка, которых бегает по Нью-Йорку тысячи.
Мой доверительный тон вызвал у полицейского раздражение.
— Вздумал отвечать? — подступил он ко мне на шаг ближе. Я видел, что его раздражает именно мой вежливый тон.
— Слушай, если ты будешь и дальше продолжать разговаривать с нами в таком тоне… — сердито нагнулся ко мне он.
— В каком?
— Ну все! — разозлился полицейский. — Положи обе руки на капот машины!
Пока они меня обыскивали, ни один из них не сказал ни слова о траве, которую у меня забрали.
Чувствуя руки копа, проверяющего мои карманы, я вдруг вспомнил концерт «Паблик Энеми», который видел сегодня в магазине видеофильмов. Я тоже разозлился.
— Вы слышали, что по статистике в Америке нет ни одного черного мужчины в возрасте от двадцати до сорока, которого хотя бы раз не остановили потому, что он черный? — стал я обличать полицию.