Плоть

Рибейру Жулиу

Змея приползла, увидела мышей, застыла и свилась в кольца, над которыми воздымалась страшная голова, пристально следящая за тем, что происходит вокруг. Черный, ледяной, блестящий взгляд наводил оторопь. Темный, длинный, тонкий, раздвоенный язык то высовывался, то тут же исчезал.

Один из грызунов заметил рептилию, остолбенел, съежился, свернулся в клубочек. Шерстка на нем поднялась дыбом, и он жалобно запищал. Гипноз подействовал.

Несчастная мышь дрожала. Она стала резко дергаться и нелепо подпрыгивать, не удаляясь от змеи, а, наоборот, приближаясь к ней, покуда не оказалась к ней вплотную. Коварный завиток мгновенно развернулся, подобно часовой

пружине, вырвавшейся из механизма, и бросился на жертву. Пораженный смертоносным укусом, зверек упал кверху лапками. Через минуту он был уже мертв.

Змея снова развернулась, выпрямилась, разинула огромную, зияющую пасть и стала заглатывать добычу, отчаянно работая челюстями, чтобы лучше проходила довольно крупная пожива...

Насытившись, с чудовищно раздувшимся брюхом, медленно и лениво поползла она искать убежища, пока не достигла шалаша, где свернулась в спираль под деревянной скамейкой и погрузилась в долгий и глубокий сон, дабы переварить содержимое желудка.

Ленита радовалась целый день, вспоминая свои охотничьи подвиги. Она закрывала глаза – и ей виделись секачи, польстившиеся на приманку.

Обед прошел весело.

Гвоздем программы было розоватое, покрытое дольками лимона, аппетитное, соблазнительное филе одного из секачей. На огромном блюде посреди стола красовалась величественная, царственная, роскошная, несравненная кабанья голова – французы называют ее la hure, – умело приготовленная Барбозой, который, подобно Дюма-отцу, был искусным кулинаром.

–?Объемся я нынче до смерти – и все из-за тебя, Ленита,– повторял полковник, уписывая кусок за куском.– Сколько уж лет я не ел кабаньего мяса! А голова – просто чудо! Впрочем, и филе тоже...

Тотчас после кофе Ленита, Барбоза и служанка снова отправились на охоту.

Хотя день выдался жаркий, в лесной чаще всегда прохладно. Солнечный свет не режет глаза, как на открытой местности, а преломляется, ослабевает, придавая предметам нежные, мягкие, как будто бархатистые очертания. Звуки смягчаются и напоминают ласковый шепот. В любое время лес притягивает своей невыразимой таинственностью.

Вдыхая целебноносный, подобный бальзаму воздух, Ленита ощущала себя на верху блаженства. Отменное самочувствие и бодрое настроение, которое всегда дает сытная и здоровая пища, сопровождались радостным осознанием того, что ее любовь к Барбозе не осталась без отклика, и торжеством нежданной победы над двумя грозными животными. Какая разница, что сразила она их вероломным выстрелом из засады! В смертном бою все средства хороши. Когда человек идет на носорога, он заряжает ружье разрывной пулей – неужели он откажется от того, чтобы показать свое мужество? К диким зверям близко не подойти – они убегают, стоит им почувствовать запах человека. Человек может их настичь, только спрятавшись, затаившись. Неужели, чтобы быть честным, человек должен криками выдавать свое присутствие? Сила – это сокращение мышечных волокон, а мысль – раздражение нервных клеток; отчего же не использовать одно против другого? Какое бы оружие не применялось в борьбе за существование, главное – не потерпеть поражение: победитель всегда прав. Секачи убиты. Ленита торжествует – мозг снова победил мышцу. Таковы факты, остальное в расчет не идет.

Барбоза задержался у коричного дерева и принялся рассматривать его источенную червями кору.

–?Секачи больше не придут? – спросила его Ленита.

–?Теперь уже нет. Возьмите с собой Марсиану для услуг. Опасность миновала – здесь было только двое секачей. Они отбились от стада пару месяцев назад.

Их видел управляющий, когда ходил за дровами.

–?Тогда до скорого свидания.

–?До свидания. Я скоро приду.

Ленита с Марсианой прошли немного. Потом Ленита велела Марсиане посидеть под деревом – дескать, если нужно, она ее позовет,– а сама отправилась к месту, где была рассыпана приманка. Там никого не было.

Ленита спряталась в шалаше, села, зарядила ружье и стала ждать.

Прилетела стая Уру [20] – два раза слышала Ленита их мелодичное, звучное воркование.

Вот они показались, вот заметили приманку. Их было двенадцать. Одни беспечно разлеглись на земле и стали отряхиваться и чистить перья, а другие принялись жадно клевать кукурузу.

Ленита сделала движение, чтобы подняться, и наступила на что-то мягкое, спружинившее у нее под ногой. В тот же миг ей почудилось, будто кто-то хлестнул ее плетью по икрам, а подъем левой ноги что-то слегка обожгло.

20

Уру – дикая птица отряда куриных.

В разбросанных по полу пальмовых листьях послышался шелест, как от колыхаемых ветром сухих стручков.

В углу шалаша приготовилась к новому нападению гремучая змея. Крошечные, неподвижные, сверкающие глазки, подобные черным алмазам, казалось, метали ледяные молнии. Вертикально поднятый кончик хвоста дрожал, как язычок электрического звонка или как прорвавшаяся струйка пара.

Ленита поняла, что змея ее укусила, и осознала всю опасность своего положения. Одним прыжком она выскочила из шалаша и устремилась туда, где была рассыпана приманка.

Птицы уру в страхе разлетелись кто куда.

Не растерявшись, Ленита села на землю, приподняла платье, сняла башмачок и чулок.

На белоснежной коже подъема ноги виднелись две параллельных царапинки – маленьких, чуть больше сантиметра в длину.

Ленита выдавила из них липкую желтоватую массу, развязала ленту, вплетенную в косу, и туго обмотала ногу выше лодыжки. Потом громко окликнула служанку и велела как можно скорее позвать Барбозу.

Барбоза тотчас явился.

Увидев Лениту, бледную, сидящую на земле, без ружья, с босой ногой, он от изумления не знал, что и подумать.

–?Что такое, Ленита? Что случилось? – тревожно спросил он, приближаясь к ней.

–?Меня укусила змея.

–?Не шутите так страшно.

–?Мне не до шуток.

–?Куда она вас укусила?

–?Вот сюда, в ногу.

–?Какая змея-то?

–?Гремучая.

Ошеломленный Барбоза побледнел. Однако к нему тут же вернулось самообладание. Он опустился на колени, взялся за ногу Лениты и тщательно ее осмотрел.

–?Ну, ничего,– заключил он.– Ни одна вена не затронута. Хорошо, что вы наложили жгут из ленты. Теперь не стесняйтесь и предоставьте все мне. Я знаю, как поступать в таких случаях.

Он достал из кармана сигару, разжевал ее, измельчил зубами, обильно смочил слюной, снова взялся за Ленитину ногу и бережно, почти благоговейно, неторопливыми движениями принялся высасывать яд из ранки.

Сплюнув, он снова сделал табачную кашицу и опять стал высасывать яд.

–?Вот интересно! – сказала Ленита.– Я совершенно ничего не чувствую, словно змея меня и не кусала.

–?Так вы уверены, что это была змея, да еще гремучая?

–?Конечно! Послушайте-ка. Слышите?

Из шалаша доносилось отвратительное шипение.