Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка
Шрифт:
Ею стали «Верзила» и мордоворот.
Они не уступали друг другу ни ростом, ни статью. Только у «Верзилы» на голове был длинный хвост, а его противник вообще не имел волос.
Скорее всего, оба занимались боксом. Причем, возможно, и в одной школе, поскольку знали друг друга — в начале поединка парни обменялись приветствиями, назвав соперника по имени.
Первые удары наносились ими нехотя, вяло. К вящему разочарованию раззадоренных первой кровью наблюдателей, которые тут же потребовали от Мирзы призвать лентяев к порядку.
«Мишка Гамми»
Средство подействовало. Долговязый с воплем подпрыгнул и как заяц-энерджайзер быстро замолотил кулаками по гладкой голове соперника. Тот очумело выпучил глаза, которые тут же налились кровью, и резким движением стряхнул с себя разухабистого барабанщика. Повел тугими плечами вправо-влево, да как двинул правой прямо в нос нахалу, который мгновенно кровью умылся. Зашатался, как подпиленное дерево, и с открытым ртом повалился наземь, где задергался в конвульсиях.
Не удовлетворившись этим и не дожидаясь особого приглашения, мордоворот подскочил к лежащему и стал изо всей дури пинать его ногами по корпусу. Рахимовским гостям это не особо понравилось. Ничего технически красивого в таких ударах не было. Не то, что в нокауте, встреченном зрителями единодушным ревом одобрения. От «шкафа» потребовали прекратить безобразие. Он послушался и прекратил, ударив ребром ладони по шее бывшего соученика…
Роман созерцал все происходившее на ринге в каком-то тупом оцепенении. Словно глядел кино. Подмечал особо удачные выпады и атаки, а финалы поединков казались чем-то театральным, ненастоящим. Когда же лицо хвостатого «Верзилы» окрасилось кровью, произошло и вовсе непонятное. Из груди журналиста вырвался звук, похожий на звериное рычание. А ноздри хищно раздулись.
Еще сильнее затрепетали они, когда на ринг вслед за зеркальным подобием недавнего победителя взошел Темир Рахимов.
В голове запульсировало: «Враг! Враг!».
Словно прочитав Градовские мысли, юноша повернулся к журналисту лицом и, погрозив кулаком, глумливо улыбнулся.
Питерец снова заурчал. Захотелось тут же перепрыгнуть через веревки и разделаться с обидчиком.
Не дав сопернику собраться, Темир тут же перешел в атаку. Сгруппировавшись, молнией метнулся в ноги здоровяку, обхватил руками его колени и с силой дернул на себя. Взмахнув руками в воздухе, гигант мешком свалился на ринг, пребольно ударившись спиной.
Быстро, однако, оправившись, он встал на колени и сделал захват, сжав правой рукой шею юного Рахимова, а левой заколотив ему по ребрам.
При виде этого вышел из своего оцепенения хоким и начал подбадривать сына громкими выкриками. К отцу присоединился и Мирза.
Непостижимым образом извернувшись, Темир выскользнул из цепких рук крепыша и боднул его головой в грудь, одновременно вскакивая на ноги. «Шкафчик» отлетел в угол и повис на веревках, схватившись рукой за горло. Ему явно не хватало воздуха, он задыхался.
Закрепляя
«Чего он возится?» — недоумевал Градов.
Со своей техникой боя Темир вполне мог управиться с противником уже на первой минуте. Правда, это было бы не столь зрелищно, как сейчас.
Бросив здоровяка бревном лежать на ринге, владелец модельного агентства стал картинно прохаживаться вдоль веревок, сотрясая кулаками и раскланиваясь перед рукоплещущей публикой. Особенно усердствовали в аплодисментах отец и брат героя.
«Шкаф» зашевелился и, опершись на локти, стал подниматься. И тут Темир, оттолкнувшись ногами от пола, взмыл в воздухе, пролетел несколько метров и плюхнулся задом прямо на грудь врага. Тот страшно захрипел, изогнулся и обмяк.
Все было кончено.
Изящно поклонившись зрителям, Рахимов снова нашел Градова и вытянул кулак сначала в сторону сраженного им здоровяка, а потом ткнул им в направлении журналиста. Угроза была красноречивой. Держись, мол, тебя ожидает такая же участь.
Роман пожал плечами и пошел на ринг.
По пути поискал глазами Спитамена-ака и, найдя, кивнул учителю. Тот ответил.
«Модник» выглядел жалко.
Вжавшись спиной в угол, затравленно смотрел на того, с кем ему придется сойтись в спарринге, понимая, что у него нет ни малейших шансов на победу.
А Градов тоже глядел на соперника и отчего-то не видел его. Вместо перекошенной от страха физиономии снова мерещилось все то же бронзовое, но теперь уже с оттенком синевы лицо. Новым было и то, что открытыми были два глаза Танцора, а третий, посреди лба, даже не различался.
Зато что-то обожгло грудь. Это подаренная учителем тришула отчего-то нагрелась.
Журналист сделал положенный жест поклонения и пустился в пляс, заходя на малый круг тандавы. Все его мысли сосредоточились только на танце, на правильном и точном выполнении всех движений.
Со стороны это выглядело завораживающе.
Полуобнаженный красавец-брюнет с дико горящими глазами бабочкой порхал по огороженному веревками квадрату, наворачивая круги и неумолимо приближаясь к замершей в углу и словно загипнотизированной жертве. Впрочем, какая же это бабочка? Самый настоящий паук!
Остановился в полушаге от цели и стал хищно втягивать носом воздух, ловя исходящие от несчастного флюиды животного ужаса.
«Муха», не желая принять и поверить в неизбежное, затрепыхалась и бросилась навстречу судьбе. И оказалась прямо в руках охотника. Но сколько же у него этих рук? Две, четыре или, может быть, шесть? Шевелятся, двигаются, бегают. Как будто плетут вокруг тела жертвы кокон из прочной паутины.
Сплели.
И принялись играть продолговатым мячиком, подбрасывая его вверх и ловя попеременно то одной, то второй, то n-ой рукой-щупальцем.