По дороге к смерти
Шрифт:
Мужчины переглянулись, и Гарри уселся за руль.
— Давай, ненормальный, — позвал он, — или придется идти пешком.
Рэнди обежал машину, дернул боковую дверцу и плюхнулся рядом с Гарри; машина рванулась вперед.
— Ну, что скажешь? Никогда бы не подумал! — сказал Рэнди. — Вот удача! Около семи мы уже можем быть в Майами.
— Может, удача, может, и нет, — ответил Гарри. — Так ли уж часто девушки перегоняют фургоны по восемнадцать часов без отдыха? Я просто не знаю. Я на три года отстал
— Так я тебе расскажу, старина! — ухмыляясь, сказал Рэнди. — В наше время девушки занимаются всем. Вот что с ними произошло. Они мужчин в грош не ставят… все они!
— Довольно круто, — задумчиво произнес Гарри, — вот так остановиться и отдать нам машину. Почем знать, мы могли пристукнуть ее и изнасиловать.
— А им нравится, когда их насилуют, они теперь так проводят свободное время, — с горечью произнес Рэнди. — Ручаюсь, она была разочарована твоим старомодным джентльменским поведением.
— Посмотри-ка в отделении для перчаток. Может, она там какие бумаги оставила, — сказал Гарри.
Стрелка спидометра держалась на метке пятьдесят миль в час.
Рэнди открыл отделение для перчаток и нашел пластиковую папку для бумаг. Он вынул какие-то документы, включил свет в кабине и, наклонившись, принялся изучать их.
Прочитав, он выпрямился.
— Машина взята напрокат у Херца на Веро-Бич, взял ее Джоэл Блэч, 1244, Спрингфилд-роуд, Кливленд.
— Какой пробег, там отмечено?
— Да, тысяча пятьсот пятьдесят миль.
Гарри посмотрел на спидометр. Мысленно подсчитал.
— Машина с тех пор, как ее взяли напрокат, проехала двести сорок миль. Маловато для восемнадцати часов езды.
Рэнди повернулся к нему и широко раскрыл глаза.
— Ты так всегда поступаешь? Прямо как сыщик.
— Она не Джоэл, как его там. Она не восемнадцать часов едет. Мне это не нравится. Она могла украсть машину.
— Слушай, — серьезно сказал Рэнди, — давай не будем испытывать судьбу. У нас есть машина. Около семи мы будем в Майами. Оттуда мы с легкостью доберемся до Парадиз-Сити. Можем даже на автобусе доехать, если никто не согласится подвезти. Так о чем мы волнуемся?
— Начнешь волноваться, если есть приказ найти эту машину, и какой-нибудь коп нас остановит.
— О господи! Сейчас-то, ночью, да на этом шоссе — все копы спят давно.
Гарри колебался. Что-то во всем этом ему сильно не нравилось, но он сказал себе, что это личное дело самой девицы. Если полиция их остановит, ему не составит труда объяснить, кто он такой. А если Рэнди охота рисковать — так пусть сам и беспокоится.
Он мягко нажал на газ, и стрелка спидометра рванулась на отметку шестьдесят пять миль в час.
— Успокоился? — полюбопытствовал Рэнди.
— Твои трудности. Я ничем не рискую. Если тебе все равно, то мне-то какое дело?
— Ну
— Не сейчас.
— Ну а я хочу. — Рэнди с довольным видом принялся за еду. С набитым ртом он произнес: — Кстати, о девочках: как они там, во Вьетнаме?
— Ты туда не поедешь, так что тебе за дело? — отрезал Гарри.
Рэнди взглянул на него, впился зубами в хлеб, почавкал, потом поинтересовался:
— Они этим занимаются как все или как-нибудь по-другому могут?
— Ты туда не поедешь, что тебе за дело? — повторил Гарри, не отводя глаз от освещенной фарами дороги перед собой.
Рэнди состроил гримасу:
— Прости. Да… что мне за дело? — Он швырнул цыплячью кость в окно и занялся внушительным куском грудки.
Гарри с тоской подумал о вьетнамке, оставшейся в Сайгоне. Когда бы он ни возвращался с линии фронта, она ждала его. Жила она на сомнительные доходы, продавая закуски на углу улицы. Он всегда поражался, как ей удается нести мангал и всевозможные миски на бамбуковой палке через плечо. В своей розовой одежде она всегда напоминала ему красивую бабочку, но потом он узнал, какой она была стойкой и сильной.
Она стала для него самой большой драгоценностью этих трех невыносимых лет, — мысль о ней поддерживала его в черной страшной тьме ночей. Она олицетворяла для него нежность, интерес, любовь, и, когда ее и всех остальных разорвала на куски бомба Вьетконга, Гарри не стал искать другую женщину и не мог заставить себя говорить о вьетнамках ни со своими однополчанами, ни с парнями типа Рэнди — с теми, кто видел этих девушек только на картинках и думал о них только как о партнершах в постели. Любые подобные намеки заставляли его мрачнеть. Его девушка, такая прекрасная, такая надежная, всегда ждавшая его, олицетворяла для Гарри всех женщин Вьетнама: оскорбить любую из них значило оскорбить ее.
В боковом зеркальце он увидел примерно в полумиле позади свет фар и перестал так сильно жать на педаль. Предельная скорость для этого шоссе была шестьдесят миль в час, а машина, идущая сзади, могла быть и полицейской. Не надо зря рисковать.
Рэнди, заметив, что скорость упала, вопросительно взглянул на него.
— Сзади машина, — объяснил Гарри. Он опять посмотрел в зеркало. Машина шла с той же скоростью, что и он, оставаясь в полумиле позади.
— Все копы в постельках, — заметил Рэнди. — Я знаю эту дорогу. Никогда здесь копа не видел после одиннадцати.