По дороге к высокой башне. Часть третья

Будилов Олег Юрьевич

— Сигнал, — неожиданно закричал Пошун, — Рипон подает сигнал!

Над земляным валом поднимались клубы черного дыма. О таком знаке мы с маленьким воином условились заранее. Он означал, что орда подошла совсем близко. С вершины холма Рипон мог видеть намного дальше, чем я со стены.

Ну, вот и все. Скоро я увижу разноцветные значки кочевых племен и яркие халаты всадников. Война началась.

Как я и предполагал великий хан заметил движение на земляном валу и побоялся сразу вести войска к городу. Отправленный им небольшой конный отряд попытался обогнуть

укрепление сбоку, но наткнулся на ров и вкопанные в землю колья. Разведчики не стали рисковать. Они объехали защитные сооружения, помечая проходы цветными флажками, немного покричали под холмом в надежде, что защитники покажутся, пустили пару стрел, но ничего не добившись, повернули обратно. Рипон со своими людьми затаился.

К монастырю степняки отправили не больше десяти всадников. В отличие от маленького воина я прятаться не собирался. В моем случае подобная военная хитрость не годилось, поэтому, как только разведчики подъехали к стене, я вышел на смотровую площадку.

— Убирайтесь отсюда, — крикнул я, — в монастыре вам делать нечего!

Высокий всадник в красном расшитом золотыми птицами халате выехал вперед и поднял руку надо лбом, стараясь получше рассмотреть меня. Солнце било ему в правый глаз.

— Зачем кричишь, — ответил он, — зачем ругаешься?! Великий хан прислал нас сказать тебе, чтобы ты открыл ворота и ничего не боялся. Никто не тронет ни тебя, ни твоих людей. Мы все равно возьмем эту землю, так зачем напрасно проливать кровь?!

Я вспомнил прошлый набег, горящие амбары, крики умирающих монахов и могучую фигуру Химона застывшую в коридоре с поднятым мечом.

— Эти ворота останутся закрытыми, — крикнул я, — если ты попытаешься взять монастырь штурмом, то потеряешь много людей! Мы сдаваться мы не будем!

Посланник хана что-то сказал, обращаясь к своим спутникам. Один кочевник ответил, остальные засмеялись. Потом переговорщик опять повернулся ко мне.

— Мои люди говорят, что ты глупец! Но я думаю, что все еще хуже! Ты мертвец! Зачем мне разговаривать с мертвецом!? Может быть, ты убьешь себя сам, чтобы я не тратил на тебя свое драгоценное время?!

— Убирайся в степь, вонючий шакал, — неожиданно крикнул Зумон, которого раззадорили глумливые речи посланника, — может быть, тогда ты останешься в живых и успеешь оставить после себя хоть какое-нибудь потомство.

Степняки всегда принимали близко к сердцу все, что касалось родни и брачных отношений, поэтому слова дворянина разозлили кочевника. В гневе он выхватил саблю и взмахнул ею в воздухе.

— Паршивые собаки, — закричал он, — очень скоро я вернусь и не оставлю от этого места камня на камне!

Посланник хана развернул коня и помчался по дороге прочь. Свита, молча, последовала за ним.

Появление разведывательного отряда вовсе не означало, что степняки сразу начнут атаку. Даже, если всадники успели пересечь границу, они будут ждать пехоту, которая и станет той основной силой, которая попытается взять штурмом наши укрепления.

В монастыре было пять башен — центральная над воротами и четыре расположенные по углам стены. Основные силы я распределил так — на северную сторону я отправил Зумона с двоюродным братом, на западную Рамина с одним из тарусских дворян, а сам

укрепился над воротами, взяв с собой Пошуна и Нимана. По моему замыслу Холин должен был бегать с места на место и помогать всем.

С востока подходы к крепостной стене закрывало неглубокое, но вонючее озеро, которое образовалось со временем из нечистот и сточных вод, сливавшихся из обители прямо по стене. Не думаю, что кочевники захотят напасть с этой стороны. Ужасное зловоние и топкие заболоченные берега обычно отпугивали нападавших не хуже арбалетных болтов, поэтому на восточную стену я отправил двух молодых дворян, прибывших из Таруса со слугами и оруженосцами. В случае, если степняки все-таки попробуют порваться они без труда сумеют отогнать их от стены. В каждой башне я разместил по три арбалетчика, отобрав для этого самых надежных солдат. Укрытые от вражеских стрел они смогут стрелять сразу во все стороны.

Вечерело. На стене зажгли факелы для света и жаровни для того, чтобы мы могли в любой момент запалить фитили на магических жезлах. Всматриваясь в наступающие сумерки, я жалел, что взял слишком мало арбалетов. Хотя причем здесь я? Сколько выдали в оружейной столько мы и унесли. Хорошо, что люди Колуна захватили с собой несколько штук. Сегодня эти трофеи очень нам пригодятся.

— Как ведет себя Хромоногий? — спросил я Холина, который только что вернулся из храмины.

— Ругается, почем зря, — ответил бывший разбойник, — хочет с тобой поговорить.

— О чем?

— Не знаю, — Холин пожал плечами.

— Дай мне ключ от подвала, — попросил я старого друга.

— Один не ходи, — предупредил меня Холин, — Колун опасен, как раненный дикий пес. Еще кинется на тебя.

— Не кинется, — я взвесил на руке тяжелый кованый ключ и начал спускаться по лестнице.

Раньше в этом подвале монахи хранили метлы и прочий рабочий инструмент. Послушником я бывал здесь каждый день. Массивная дверь заскрипела, когда я потянул за створку. Старые петли никто не смазывал, и они заржавели без должного ухода. Похоже, монастырь действительно приходил в упадок. Нехватка рабочих рук была заметна на каждом шагу.

В подвале было черно, как в угольном мешке. Хорошо, что я прихватил с собой факел. Осветив сводчатое помещение, я обнаружил Колуна сидящим у дальней стены. Конечно, я не воспринимал слова Холина всерьез, но все-таки поостерегся подходить к разбойнику слишком близко. Терять Хромоногому было нечего, и он действительно готов был на все. Дворяне привязали его к старому массивному железному кольцу, вмурованному в стену, но я не был уверен в том, что веревки смогут его удержать.

— Ну, здравствуй, — сказал я, спускаясь по ступеням.

Днем Холин пытался разговорить Колуна и провел в подвале довольно много времени. Он притащил из трапезной колченогий табурет, который сейчас оказался очень кстати. За день я настоялся на стене, ноги гудели, поэтому я с наслаждением уселся на него.

— Здравствуй, — проворчал разбойник.

Он не оказал сопротивления и поэтому почти не пострадал. Даже одежда не запачкалась. Для похода в монастырь Колун не стал надевать тяжелые доспехи. Он рассудил, что кожаного кафтана будет вполне достаточно. Зачем тащить на себе лишнюю тяжесть.