По эту сторону. Дом с секретом и дверь в мечту. Часть первая
Шрифт:
– Ой, вы приехали, проходите, пожалуйста! Какой очаровательный полоз! – она улыбнулась одновременно и Эвил, и полозу, и даже Юлии Степановне и Рэму. Последним – извиняюще.
– Танечка, не волнуйтесь, мы с Рэмушкой сами в ваш магазин сходим! – покивала клиентка, – Идите с девушкой, мы справимся!
Дезориентированная Марина, придя в себя через полминуты, плюхнулась на диванчик для клиентов и долго пыталась понять, что с ней сейчас было и почему у неё рябит в глазах, а Татьяна увела Эвил в свой кабинет и занялась обработкой её глаз.
–
– Наверное, не успел, – корректно улыбнулась Таня.
– Возможно. Но я ещё сомневалась… ровно до этой, – Эвил мотнула головой в сторону коридора. – Марины вашей. Эта такая змеюка подковёрная, что я ни за что не пропущу возможности с ней пообщаться! Знаешь, что змеюки – это вовсе не змеи?
– Я догадываюсь, – кивнула Таня.
– Так вот… змеюки бывают разные, подколодные, подковёрные, подкомодные, да много ещё какие! Тебе повезло, я тебя научу их распознавать и сссносссить со ссвоего пути! – хищно оскалилась Эвил. – Ссоглассна?
Таня только и могла, что выразить согласие! А что ей ещё оставалось?
К счастью, приезд Эвил в гостиницу был немного отложен – ей надо было срочно заменять выбывшую из-за травмы коллегу, так что она уехала, прихватив с собой лекарства для глаз, а Таня получила некоторую передышку.
Правда, её тут же удивило странное поведение Врана, который пришёл вечером с занятий, долго зависал над тарелкой с ужином. И это было непонятно, потому что тот же Крамеш, который сидел рядом, уже и сам ужин съел, и добавку, а ведь он к еде относился спокойнее в силу того, что уже давным-давно не растёт.
– Вран, всё в порядке? – озаботилась Таня.
– Да… нормально. Слушай, а Сокол сегодня будет?
– Говорил, что приедет, только позднее.
Вран решил, что сегодня-то точно должен сделать то, что уже некоторое время собирался – поговорить с начальством.
– Он должен знать об этом…– решил он, карауля Соколовского.
Собственно, караулить-то никакой необходимости не было – Шушана и так скажет, когда Филипп приедет, но куда девать собственное волнение? Вот Вран и стал выхаживать по коридору, стараясь припомнить всё, что он хотел рассказать.
– И чего ты тут как цапель на болоте? – голос Сокола заставил Врана замереть с поднятой ногой. – Ну, точно! И вид такой же загадочный, словно знаешь что-то этакое! Что? Я угадал? Раз так, пошли, поговорим. Сдаётся мне, что ты именно поэтому тут маршировал!
– Да! Я хочу вам рассказать про программу, которую делаю. То есть про игру!
– А надо? – Cоколовский расслабленно расположился в кресле.
– Думаю, что да… Там герои сражаются с монстрами…
– Как это ново и свежо! – пробормотал Сокол.
– Которые выходят из зелёного густого тумана! – не давая себя сбить с толку, выпалил Вран.
– Что? – насторожился Сокол.
– Вот и я удивился, когда мне Иван – это мой программист-руководитель,
– А ты не спросил, почему так? Может… может, ему так просто придумалось? – Филипп, прищурясь, ждал ответ.
– Cпросил. Выяснилось, что этот туман… его видел прадед Ивана.
Соколовский разом стряхнул с себя расслабленность, сел в кресле, цепко осмотрел Врана и потребовал:
– Как и когда? – он был железно уверен, что подробности ворон уточнил.
– Прадед Ивана родом из подмосковной деревни. Там у них овраг есть… странный такой. Вот из этого оврага время от времени и пёр такой туман. Однажды даже воины оттуда выехали. Непонятные какие-то. А прадед и чудищ видел, но они выскочили из тумана, разорались и ринулись обратно, словно им без него жить не получается. А потом… потом туман появляться перестал совсем, но Ивану прадед рассказывал, так он сам в детстве весь этот овраг излазил на четвереньках, всё хотел лаз найти, откуда туман вырывается. А когда вырос решил сделать игру.
– Это он везучий… – почти беззвучно пробормотал Соколовский. – Везучий, что не нашёл лаз!
Глава 8. О проходах и вратах
Соколовский задумчиво смотрел на Врана, но видел вовсе не его, а свои родные земли вокруг его теремов, известные ему до последнего камушка, которые безнадёжно затягивались проклятой напастью. Ему-то с высоты лучше всех было видно, как волны мутной зеленоватой гадости заливают исконные земли, как замирает в нём всякая жизнь, как рыщут там неведомые твари.
Впрочем, тварей можно было заметить только там, где туман по какой-то причине был слабым, прозрачноватым, правда, приближаться туда было очень опасно – любой из рождённых в исконных землях, попадая даже в такой туман, неизбежно засыпал, а тварям и такого было достаточно, чтобы активно нападать.
Так много лет не было никакой надежды, никакого просвета. Так долго им казалось, что всё уже пропало. Так долго, что только несколько самых отчаянных решились идти за помощью в людской мир и он, Сокол, был одним из них. Тогда ещё можно было отыскать проходы… они и нашли, наверное, один из самых последних.
А дальше попросту застряли здесь.
Ни найти помощь не получалось, ни прорваться назад!
– Самое чёрное время… – пробормотал Соколовский, – Самое безнадёжное!
Он помнил, как бился у закрывшегося навсегда прохода, вновь и вновь пролетая проклятый овраг и оказываясь на другой его стороне, а не в исконных землях, куда стремился всем сердцем. Помнил, как обессиленный падал на землю и лежал, не в силах пошевелиться. Соколу казалось, что время, как крoвь из раны, безнадёжно и беспощадно утекает. Ускользает навсегда, унося с собой последнюю надежду. И пусть он вернётся, только чтобы присоединиться к своим в тумане, пусть замрёт навсегда, но только чтобы рядом с ними! Пусть потом истает и забудется навечно, только бы с теми, кого любит больше, чем самого себя!