По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
И последнее. На Алешковские пески давно уже идут запросы из многих зарубежных организаций. Люди просят поделиться опытом, интересуются материалами исследований, печатными работами сотрудников станции и лесничих. Это правильно, что отказа они не получают. Однако драгоценный опыт алешковских лесоводов мы должны взять на вооружение прежде всего сами, потому что в других районах страны пески пока наступают на нас широким фронтом. Только на Украине их еще около полумиллиона гектаров. Доходит черед до Чирских, Терско-Кумских, Астраханских, Закавказских, Среднеазиатских песков. Они могут и должны быть остановлены!
Алешковские пески
1967
Как вам
Недавно я вернулся из поездки по Сибири и Дальнему Востоку. Дали пока не отпускают меня, впечатления и тамошние часовые пояса еще сбивают сон, а блокнот пополняется записями, каких в суматохе переездов и перелетов не сделаешь…
Одно из самых ярких воспоминаний — фестиваль молодежи Кузбасса. Интересно, с толком организовала его комсомолия. Мне понравилась и нестандартная программа праздника, и модная, изящная униформа многих делегаций, и культура поведения шахтеров, студенток, трактористов и доярок, их песни и пляски у костров, их образ мыслей и то, конечно, что за все время в такой массе молодых людей не приключилось ни одного ЧП. Не эта ли славная, созидающая молодежь, которая научилась хорошо, по-человечески отдыхать, должна считаться воистину современной?..
Одно омрачало умный, веселый и красивый праздник молодости — заводские дымы. На гору, где раскинул палатки фестивальный городок, и в распадок с эстрадой катили густые серо-желтые клубы. Временами коксохимический завод на той стороне Томи скрывался в собственном чаду и газах, а вокруг него поддували другие предприятия, распускали по небу желтые хвосты. Как все же можно привыкнуть к отравленной атмосфере, каким уже малым выбором надо располагать, чтобы поселить на праздничные дни тысячи молодых людей под дымами и газами! В Кемерове говорят, что «днем-то еще туда-сюда, а вот ночью, когда ничего не видно, химики выпускают в воздух главное свое добро», но «без дымка не бывает» и «мы-то принюхались».
Наше непротивленчество к загрязнению городского воздуха встречается, к сожалению, нередко. Помню, года полтора назад публицисты России собрались в Челябинске на выездном секретариате Союза писателей республики. Поднималось много интересных живых проблем нашей жизни. И странно и неудобно было слушать, как некоторые литераторы отрицали необходимость и право писать и говорить о растущем загрязнении воздуха. Один большой и уважаемый писатель из Магнитогорска заявил своим оппонентам следующее: «Мы живем там и ничего, дышим. Что вам за нас печалиться? Избавьте! Посчитайте стоимость улавливания отходов — дорого!»
Бывал я в Магнитке. Помнится, шла весна. С черных склонов текли черные ручьи, а город-работяга задыхался в агломерационных газах. Заслуженный, орденоносный и прочая и прочая Магнитогорский металлургический комбинат выбрасывает в этих газах чудовищное количество сернистого ангидрида. Если, оказывается, пересчитать его на серную кислоту, то это даст пятнадцать процентов общего ее производства в стране! И этот самый магнитогорский ангидрид, разлагаясь, оседает на землю в виде чрезвычайно активных химических соединений — сернистой и серной кислот, их солей. Страдают животные, растения и почвы, преждевременно разрушаются здания, портится одежда, и даже металлы не выдерживают сроков. Стекая в реки с дождями и полыми водами, соединения серы травят рыбу, уменьшают число питьевых источников, которых и без того становится мало. Но кто все это считал? И в какую, главное, деньгу выходят реальные потери за счет снижения работоспособности людей?
Воздух, пища и вода — вот три кита, на которых держится жизнь всех нас. Без пищи, впрочем, человек может протянуть около месяца, без воды — три дня, а без воздуха — всего несколько минут. Для окислительных процессов, протекающих в нашем организме, нужен кислород, и, чтобы добыть его, мы должны перегонять ежесуточно через легкие около двадцати пяти килограммов чистого воздуха. Но что такое «чистый воздух»? Есть ли он сейчас в
Время от времени мы узнаем о жертвах смога.
Отравленный воздух в смеси с неподвижным туманом за несколько ноябрьских дней 1952 года убил в Лондоне около четырех тысяч человек. Задыхаются от смога жители Парижа, Лос-Анджелеса и Данора, долины Мааса (Бельгия) и По (Италия). И не только задыхаются. Смог — медленная смерть, расстрел в рассрочку. Угарный газ, непредельные углеводороды, свинец делают смог одним из наиболее опасных легочных ядов и канцерогенных, то есть вызывающих рак, веществ. Смертность от рака легкого в городах США, над которыми образуется смог, увеличилась за двадцать лет в сорок раз. Проблема загрязнения воздуха в ряде капиталистических стран приобретает значение национального бедствия.
В 1949 году Совет Министров СССР принял постановление «О мерах борьбы с загрязнением атмосферного воздуха и улучшения санитарно-гигиенических условий населенных мест». Создана была Государственная санитарная инспекция, чистоту воздуха блюдут врачи, ученые, инженеры, юристы.
За последние годы построены и введены в действие десятки тысяч рекуперационных установок и аппаратов, улавливающих вредные газы, пыль и золу. Только в Москве, например, действует более четырех тысяч новых таких сооружений. Электрическая энергия и газ, с невиданным размахом внедряемые в наш быт и производство, помогают нам легче дышать. Сколько удушливых дымов устранил один только бухарский газ! Лишь на Урале полностью газифицировано пятьдесят городов. В Москве перешло на природный газ более восьмисот промышленных предприятий и около тысячи котельных.
В результате большой работы, проведенной в столице Казахстана, скажем, загрязненность алма-атинского воздуха уменьшилась в десять раз.
И все же состояние воздушного бассейна сейчас таково, что содержание вредных веществ в районах Магнитогорского, Кузнецкого, Карагандинского, Новолипецкого и иных металлургических комбинатов еще значительно. Такое же, если не хуже, положение в поселках, окружающих Средне-Уральский и другие медеплавильные заводы.
Беда коснулась даже курортных мест. Систематически загрязняют целебный крымский воздух феодосийский молокозавод, чулочная и табачная фабрики, некоторые другие предприятия. Угольной пыли, сернистого ангидрида и сажи над санаториями и жилыми кварталами этого города в два раза больше общепринятой нормы.
В наш век все ускоряющегося и неостановимого развития индустрии, должно быть, невозможно полностью избежать загрязнения воздушного бассейна, но свести это загрязнение до минимума, устранить вредное влияние дымов и газов на здоровье людей мы обязаны. Гуманистические принципы нашего общества, промышленная экономика, технический и научный прогресс подсказывают пути к решению этой задачи. Вот, например, один из аспектов проблемы. В отходах, отравляющих и засоряющих наш воздух, часто содержится ценнейшее сырье, которое при умелом подходе с немалой выгодой можно обратить на пользу обществу. Все, конечно, знают, сколько дряни выбрасывают в атмосферу цементные заводы, засыпая все вокруг себя. Но можно ли назвать «дрянью» эту серую пыль, что сушит горло, оседает на легкие тысяч людей? Нет, это полноценный продукт, полуобжиговое сырье. Совсем недавно наша промышленность строительных материалов распыляла в воздухе столько цемента, сколько до войны получали его все заводы страны. Нынче электрофильтры, установленные за вращающимися печами, улавливают за год около шести миллионов тонн цементной пыли. И мы располагаем тут еще солидными резервами. А общее количество серы, выбрасываемой нашими металлургами с отходящими газами, в несколько раз превышает потребности всей промышленности в этом дефицитном продукте.