По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Сколько душевного и телесного здоровья сберегло зеленое убранство киевлянам или рижанам и как неприютно выглядят многие улицы Архангельска, Перми, Иркутска! А какая красотища могла бы расти по этим городам — черемуха, береза, рябина, ели, кедры! И когда-нибудь, наверно, пригодность руководителя городского хозяйства будут оценивать по тому, насколько он смог озеленить город.
Конечно, нелегкое и недешевое это дело — приживить и вырастить дерево на городской земле. И мы подчас безумно расточительны. Только вмешательство прессы приостановило недавно уничтожение части Тимирязевского парка в Москве. А помните, как поэт вместе со строителями Кузнецка мечтал, чтоб вырос там город-сад? К сожалению, по разным причинам города-сада не получилось: в современном Новокузнецке дымно, пыльно и голо. А этой весной на улицах города спилили под корень тополя, посаженные еще первостроителями. Деревья, видите ли, сильно пускали пух. Ну ладно, строители тогда
Воздух, которым мы дышим, — особая часть нашей природы. Оскудение почв, лесов или рудных ископаемых может и не коснуться тебя сию минуту, ущерб подойдет к тебе или твоим детям позже и очень сложными экономическими и социальными путями. Люди, даже обитающие в районах, где эти природные ресурсы истощаются, могут вообще лично не почувствовать, не ощутить беды. Воздух же — ежесекундная твоя потребность, и потеря его чистоты немедленно сказывается на здоровье каждого человека, живущего в отравленной или запыленной зоне. Поэтому-то мы должны добиваться повышенной ответственности за порчу этой природной среды, строгих мер к злостным нарушителям законности. Работники юстиции и санитарной службы проводят соответствующие проверки, применяют санкции, вносят представления в советские и партийные органы. Долгое время, например, загрязнял воздух Красногорский химзавод в Подмосковье. Много писалось бумаг, трижды штрафовался директор — ничего не помогало. Пришлось опломбировать цех олифоварения, приостановить производство. Однако событие это — редкое, можно сказать, исключительное. В случае серьезного и острого конфликта у виновных, как правило, находятся покровители и защитники, начинаются оттяжки, оправдания, обещания. Москвичи, например, живущие в районе завода имени Войкова, долгие годы ничего не могут поделать с руководителями этого предприятия, отравляющего воздух многих столичных кварталов. Да, большое мужество требуется подчас врачу или юристу, чтобы добиться хотя бы мер общественного или административного воздействия, не говоря уж об уголовной ответственности, диктуемой законом. А надо, наверно, иметь полную возможность сказать зарвавшемуся отравителю воздуха: выйдите, пожалуйста, вон из общества, вернетесь, когда научитесь вести себя в нем.
Обращает на себя внимание также большой разнобой в законодательстве об охране природы, ставящий истцов и ответчиков разных районов страны в неодинаковые правовые условия. Непонятно, например, почему на Украине, в Узбекистане, в Грузии, Азербайджане, Литве, Киргизии и Эстонии не предусмотрена уголовная ответственность за умышленное, злостное загрязнение атмосферы. Не пора ли принять общесоюзный закон об охране природы, подкрепив его соответствующими статьями уголовного и гражданского кодексов?
И наконец, еще одно предложение, которое уже не раз аргументировалось в печати, и я повторю его здесь потому, что считаю вопрос безотлагательным. Борьба за чистоту воздуха, так же как за сохранение всей природы, — не кратковременная кампания, указом-приказом тут ничего не сделаешь, это только в детских сказках вдруг передвигаются горы. Для решения нашей подшефной проблемы есть в реальной жизни единственный путь — кропотливая, подчас мучительно тяжелая работа, в том числе и воспитательная, чрезвычайно необходимая нашему обществу на теперешнем этапе его развития. Пока эта работа ведется беспланово, разрозненно, с бесчисленными недоделками и ошибками. И я убежден в том, что возглавить ее должен межведомственный, вернее, надведомственный орган, обладающий большими правами. На Украине, между прочим, уже пришли к этому — недавно там принято решение о создании Государственного республиканского комитета по охране природы. Единая государственная система охранительных учреждений поможет приумножать природные богатства социалистического Отечества, сохранить его почвы, воды, леса, его воздушный бассейн.
1967
Слово о кедре
Молодые вологодские журналисты прислали мне свою комсомольскую газету, в которой напечатана заметка «Погибающая красота». Недалеко от Вологды гибнет Чагринская роща сибирского кедра, гибнет не от старости или болезни, а от небрежения и безнадзорности. По корням кедров грохочут траками колхозные трактора, лесная подстилка вымолачивается скотом, в ствол раменного красавца загнаны по самую сердцевину кованые гвозди… Тут самое бы время подпустить слезу, повздыхать над умирающим великаном, но не будем подставлять бока демагогам всех сортов, которые пытаются изобразить защитников нашей природы этакими сентиментальными
Те, кто в счет ставит себе задачей вдумчиво и объективно разобраться в наших нелегких лесных проблемах, ратуют за правильное, научное лесопользование, потому что леса, занимающие больше половины территории страны, эксплуатируются нынче плохо, временщически; мы пока не умеем разумно, дифференцированно вовлекать в хозяйственный оборот огромные резервы лесной целины, не научились быть рачительными хозяевами этого бесценного живого сырья…
Однако вернемся к «погибающей красоте» и поговорим о ней с обстоятельностью и спокойствием, необходимыми во всяком серьезном деле. Да, кедр сибирский — красивое, могучее дерево, навевающее своим видом элегическую грусть, настраивающее человека на торжественный лад. Еще полтора века назад Василий Дмитриев, один из первых радетелей кедра сибирского, писал:
«Славьтеся, места, любимые солнцем, гордитесь, высоты ливанские, своими кедрами; не видя вас в моем отечестве, на матерой земле, России принадлежащей, не смею и величать вас, но зато в глазах моих тенистый кедр богатой Сибири не уступит вам в красотах своих и мне вас заменит; какое величие в осанке сего дерева, какая священная тень в густоте лесов его!»
И русские монахи издревле завозили к нам кедр из Сибири и с Урала, чтоб посадить его вблизи своих монастырей и скитов.
Помню, приехал я несколько лет назад на строительство Котласского целлюлозно-бумажного комбината и рядом со стройкой, у стен старинного Коряжемского монастыря, увидел прекрасную кедровую рощу стволов в триста. Точнее, она была прекрасной несколько сот лет. Строительная площадка обнажила высокий вычегодский берег. Ветры, не встречая лесного препятствия, порывисто бросаются на рощу, валят один кедр за другим, и чем больше рушат «стариков», тем легче им справиться с молодыми: корневые вывороты и стволовые отломы, черные ямы и желтая щепа: конец, однако, роще бесповоротный…
А однажды я случайно натолкнулся на кедровую рощицу в совсем уж неожиданном месте — на берегу озера Сенеж. Здесь, рядом с Москвой, на традиционно дачном берегу, растут три десятка кедров с великолепно развитой кроной, плодоносят почти каждый год, гремят шишками по железным крышам, и дачники даже не знают, какое редкое добро им сыплется сверху. Здравствует также куртинка кедров у Копнинских прудов под Загорском.
Еще ближе к столице, в районе станции Турист, кто-то вырастил могучий кедр-одиночку. Я шел как-то на лыжах подмосковным лесом, задумался и вдруг остановился, почувствовал, что на меня словно бы валит туча. Необъятная густая крона кедра загораживала полнеба, темный ствол входил в снег мощной чугунной колонной, и было в облике дерева какое-то нездешнее величие, спокойствие и простота.
Я долго не мог сойти с места. Потом попробовал сосчитать на корявом стволе зарубы и поклевки лыжными палками. Числа им не было… Кстати, москвичи, никогда не видавшие кедров, могут полюбоваться ими в Кремлевском парке. Там как раз напротив Ивана Великого растет несколько великолепных молодых деревьев. Стоят они осанисто, гордо, словно добры молодцы в собольих шубах.
Воистину кедр очень красив, и никогда хлебом единым не был жив человек. Сибиряки отдали должное этой красоте, создав пословицу: «В ельнике — трудиться, в березняке — веселиться, в кедраче — богу молиться». Но эти же трезвые и практичные мужики знали: одной красотой и молитвами сыт не будешь. Они давным-давно заметили щедрость кедра, увидели, что кедровый орех — основная предзимняя пища соболя, белки, медведя, ронжи, бурундука, другой таежной живности, что прекрасные пищевые качества кедрового семени может с успехом использовать человек. И когда-то это семя заготавливалось в неимоверных количествах. По данным Института биологии Уральского филиала Академии наук СССР, ежегодный валовой сбор кедрового ореха в дореволюционной России составлял 200–220 тысяч тонн. А мы в 1964 году собрали всего около двенадцати, в 1965-м — семь, в 1966 м — девять тысяч тонн. Пока сравнение явно не в нашу пользу, особенно если учесть, что приблизительный годовой урожай кедрового ореха в лесах Российской Федерации определяется в полтора миллиона тонн!
Между тем наука установила, что мало продуктов может потягаться с кедровым орехом по калорийности и вкусу. «Кедровые сливки», например, которые делают в домашних условиях сибиряки, чуть ли не в три раза питательнее сливок из коровьего молока! Если сравнить в сопоставимых единицах калорийность яиц, говядины, молочных сливок, шпига и «кедровых сливок», то получится следующий выразительный ряд: 158, 214, 243, 615 и 688! Поклоняясь экзотическим бобам какао, давайте не будем прибедняться: у нас есть свой, северный, русский заменитель.