По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Жирность ядрышек кедрового ореха (по весу) составляет шестьдесят-восемьдесят процентов, но даже обезжиренный жмых — замечательный пищевой концентрат, на девять десятых состоящий из белка, крахмала, глюкозы, причем белка в нем почти в четыре раза больше, чем в пшенице. Ученые определили также, что кедровый орех содержит различные вещества в комплексе, способствующем росту человеческого организма, предупреждающем и лечащем туберкулез, «бери-бери», почечные заболевания.
О целебных свойствах сибирской ореховой сосны народ знает давно, и недаром ее смолистый сок назван живицей. Сырая кедровая живица хорошо лечит ожоги, порезы, гнойные раны, а хвоя — ревматизм и цингу. Еще в XVIII веке об этих качествах кедра писали первые
Кедровая живица, кроме того, — ценнейшее техническое сырье. Из нее получают «кедровый бальзам» — полноценный заменитель импортного канадского — и оптические масла, незаменимые при научных исследованиях: капелька такого масла увеличивает разрешающую силу приборов. Оно используется также при склеивании телескопических стекол.
Прошу прощения у читателя за специальные подробности, но тема требует больше точных сведений, чем эмоций.
Кедр полон тайн. Никто не знает, почему в кедровой посуде долго не скисает молоко, почему в шкафу из кедра не заводится моль, почему клещ и комар боятся эфирных запахов, источаемых кедром, а пчелы, наоборот, лучше всего себя чувствуют именно в кедровом улье. Кстати, единственное у нас карандашное дерево — кедр. Мягкая, красивая по текстуре, розоватая древесина кедра идет также на музыкальные инструменты, мебель, тару под мед и масло, на аккумуляторный шпон. (Замечу в скобках, что кедр в Сибири и Приморье по-прежнему рубят в устрашающих размерах. Каждый год сплошь оголяется около пятидесяти тысяч гектаров кедровой тайги. Больше одиннадцати миллионов кубометров ценной древесины переводится на стройлес, штакетник, рудничную стойку. И я уже не могу больше об этом писать: чем больше пишешь, тем злее кедр хлещут…)
Все же главная, наиболее очевидная ценность этого дерева — орехи. Они используются пока только в кондитерской промышленности. И сейчас ни за какие деньги не достать даже грамма кедрового масла, хотя когда-то по декрету, подписанному В. И. Лениным, было открыто несколько заводов, вырабатывающих этот ценнейший продукт. Кедровое масло — единственный у нас полноценный заменитель валютного оливкового, столь необходимого при консервировании различных продуктов. Кстати, мы ежегодно покупаем более двух тысяч тонн этого масла, затрачивая свыше пяти миллионов рублей золотом. И нам непростительно сбрасывать со счетов наши неисчерпаемые резервы замечательного дикоросного жира…
Нет, видно, толковые это были мужики — сибирские старожилы, которые возле своих деревень веками холили кедровые рощи, заложив начала оригинального, нигде больше в мире не встречающегося хвойного садоводства. Припоселковые кедрачи состояли в общественной собственности, и старики блюли в них строжайшие законы: не разрешали пасти скот и разводить костры, строго наказывали за преждевременный шишкобой. Как золотой сон своего детства, я вспоминаю кедросады под Томском — разреженные, чистые, без единого мертвого сучочка.
Однако не будем увлекаться. То в Сибири. А мы, живущие на европейской территории страны, можем говорить о пользе кедра скорее теоретически. И все же мы должны ратовать за сохранение существующих у нас кедровых насаждений.
Воспоминания недалекого прошлого свидетельствуют о том, что даже такие скромные рощицы способны приносить немалую пользу. В Коряжме я разыскал древнего деда. Он, ссылаясь на множество свидетелей, клялся, будто роща давала «по сто кулей шишек в год, на десяти возах отвозили». Николай Иванович Жилин, председательствовавший в свое время в колхозе «Аврора», на территории которого расположена упомянутая выше Чагринская роща, получал от продажи орехов до ста
И совершенно правильно делают местные советские работники, начавшие в последние годы заботиться о кедре. Решением Великоустюгского райисполкома на той же Вологодчине взяты под охрану рощи у деревень Елакино и Катаевская Мельница, облисполком объявил заказником многострадальную Чагринскую рощу, но этого мало сейчас. Куда важнее обеспечить охрану и добиться соблюдения статуса заказника…
Мы обязаны также бороться за посадку новых кедровых рощ, хотя, возможно, и не дождемся обильных урожаев. Тут возникает один важный этический вопрос. Если мы живем лишь для себя и только сегодняшним днем, то вообще все на свете, не говоря уже о нашем кедре, — трын-трава. Но если мы хотим серьезно думать о нашем времени, которое неразрывно связывает прошлое с будущим, если мы будем помнить, что наши дети должны жить счастливее, лучше нас, то поневоле в половодье наших больших забот маленьким ручейком втечет мысль о кедре. И вот почему.
Без леса русский народ не жил и не будет жить никогда. Культурные ландшафты даже очень отдаленного будущего непременно включат в себя оптимальные лесные площади Это будут надежные стражи вод, почв и здоровья людей — парковые зоны вокруг городов и сел, защитные полосы по озерам, рекам и дорогам, живые заслоны на пути оврагов и суховеев, мощные зеленые массивы на водоразделах. И кедр — самое наше высокое, «кубатуристое» и долговечное хвойное дерево — обязательно станет основной, главной породой в таких лесах.
Посудите сами. Живет кедр в три-четыре раза дольше сосны, ели, пихты, не говоря уже об осине или березе. Будет просто экономичнее, выгоднее иметь в основе лесов будущего самое долгоживущее дерево тайги, обладающее не только декоративными, но и другими качествами.
Не все, наверное, знают, что климат и, за небольшими исключениями, почвы значительной части Европейской России чрезвычайно благоприятны для кедра, который не любит лишь сухости воздуха, черноземов и неувлажняемых песков. Причем при высокой влажности воздуха кедр прекрасно растет даже на камнях. Никогда не забуду лесного феномена, встреченного мною однажды высоко в горах Алтая. Кедр-исполин стоял на огромной базальтовой скале, оплел ее толстенными корнями и добывал, высасывал питательные вещества из-под своего пьедестала.
Кедр теневынослив, но с младенческих лет не боится открытого солнца. Он хорошо растет на суглинке и супеси, на сырых дренированных почвах, легко переносит временные затопления. Морозы в полсотни градусов ему нипочем. И не случайно почти повсюду — от районов Брянска, Тулы, Горького, Ижевска, Уфы и до Полярного круга — встречается этот интересный реликт. Иногда одиночное дерево, посаженное в незапамятные времена безвестным любителем, иногда старинные помещичьи и монастырские рощи, иногда — и это очень радует! — молодые древостои, выращенные за годы Советской власти.
Недавно с московским энтузиастом расселения кедра Михаилом Твеленевым побывал я в Ярцевской роще, что близ Дмитрова. Больше пяти гектаров саженцев сибирского кедра поселились здесь еще до войны. Роща пошла ввысь, в ней торжественно тихо и уже тенисто, а знакомый с детства смоляной дух захватить бы отсюда в охапку да в город! В Кировской, Архангельской и Мурманской областях, в Карелии и республике Коми растет кедр самородный, живущий на этих землях от века.
Существует одна любопытная проблема: исчезает кедр или распространяется? К сожалению, исчезает, потому что старые деревья погибают, а естественное возобновление пока отмечено только в Савватеевской роще на Соловецких островах. Кедру трудно дать потомство, семя его тяжелое и не имеет крылышек. Так что кедру, пока он не укоренился у нас как следует, не выжить без человеческой заботы.