По когтю льва
Шрифт:
– Агитации в Карде до сих пор немного. Такие плакаты - большая редкость, не переживай. Я говорила про безграничность познания…
– Вам напомнить про безграничность Бездны? Мира, что с тобой, ты поддерживаешь этих сумасшедших?
Она смешалась:
– Нет, но… - Винсент по привычке повернул к бирже извозчиков, и Мира остановила его: - Лучше прогуляемся. Не возражаешь?
– Буду только рад.
Приятно и странно было гулять кардинским парком под руку с невысокой светловолосой дамой, вдыхать запах её тонких цветочных духов, слушать звонкий, тот же, что
Его рука окаменела, но Мира не заметила этого. Продолжила щебетать о странных исследователях проклятия carere morte:
– По правде сказать, у меня не было законных оснований прогонять их. Законность исследования carere morte и Дара всё-таки вне компетенции кого-либо…
– А ниточка к новому Избранному не найдена?
– Винсент вспомнил своё давнее недоумение и порадовался, подумав, что его обсуждение поможет отвлечься от безумных мыслей о Мире.
– Знаешь, в столице я всё размышлял над тайнами Латэ…
– Избранный, по-прежнему, невидимка. Так что Латэ?
– Он не просто закончил исследования Дара и проклятия - он запретил их! Странная смена мнения! И ведь это был его последний год в качестве главы Ордена… Ты помнишь тот год?
Мира усмехнулась:
– Тот год я провалялась без сознания после ранения. Ничем не могу помочь, Винсент.
– Эта тайна не даёт мне покоя давно. Если б Латэ оставил больше подсказок!
– Ты уверен, что он сам запретил продолжать им же начатые исследования? Может, это распоряжение отдал Карл, когда сменил Латэ на посту главы?
– Нет. И Карл вряд ли бы запретил эти исследования. Это сделал сам Латэ, причём он не рассказал свою тайну ни преемнику, ни кому бы то ни было в Ордене.
– Что было в тот год в Ордене? Ты смотрел архивы?
– Итоги, итоги, итоги. Латэ готовился передать все дела Карлу. Даже новичков во втором полугодии не посвящали, чтобы не менять готовую статистику. Посвятили всего одного.
– Кого?
– Мира нахмурилась.
– О, кажется, знаю. Ульрика Корвуса!
– Да, точно. Странно, правда? Что думаешь о нём?
– Ему надо было родиться двести лет назад, во времена фанатиков, вроде Диосов.
– Может быть. Но помнишь, тётя, когда мы ещё не отошли от удавшегося штурма “Тени Стража”, на волне радости выдвигались смелые предположения о том, к кому ушёл Дар после Габриель? Кто-то назвал тогда имя Корвуса.
– Корвус - Избранный?
– Мира засмеялась, и Винсенту послышалась в этом смехе очень знакомое рыдание.
– Нет, причём, определённо. Ульрик как-то раз попался Митто, уже после смерти Габриель. Адам обратил его в вампира, и во время инициации каких-то особенных
– То есть, ты и с Митто общаешься?
Секундное замешательство. Мира словно поняла, что сказала лишнее, прикусила губы, но быстро нашлась:
– Эти вампиры носят серебряные ошейники. Я слежу за ними и надеюсь однажды отправить их по следу истинного Избранного.
– Где-то он опять прячется…
– Оставим тему Избранного!
– с надломом в голосе.
– Один Бог знает, как я устала от неё за годы!
– Понимаю. Прости, тётя.
Мира поправила шляпку и с молодым задором поглядела на солнце, прячущееся за листвой высоких деревьев парка:
– Карда сейчас светла. Отдохни, восстанови силы. Потом найдёшь себе дело по вкусу, если захочешь.
– Нелегко признать своё поражение!
– он вздохнул.
– Я всё о “Гроздьях”…
– Ты устал, ты раздражён. Бедный мой! Я едва тебя узнала на вокзале, годы не прошли бесследно для нас обоих. Но подожди: поживёшь здесь, со мной, - и вновь омолодишься!
Винсент заглянул Мире в глаза. Глаза были ясными, чистыми - наивный взгляд девочки. И всё же было в нём что-то глубоко лживое. Или он, и правда, устал и раздражён?
Разговор с Мирой встревожил Винсента. Многое показалось ему странным. Да, лжи во всех словах, вопросах, ответах тётушки было больше, чем правды. Больше даже, чем во времена его детства. Мира опять скрывала от него большую часть своей жизни, как когда-то скрывала принадлежность к carere morte. Но сейчас - чего бояться, чего стыдиться? Разве прошедшие годы не убедили её, что на племянника она всегда может положиться? Он поддержит её, что бы она ни задумала. За исключением искусственных вампиров, конечно… Но зачем это Мире?! Бессмыслица, как и с Латэ!
Винсент хорошо запомнил замешательство Миры при упоминании дома и фамилии Митто. И постановил в первую очередь проверить этот путь. Тётушку он больше не донимал вопросами. Она была весела, много шутила и смеялась, но отчаянное и беззащитное выражение появлялось на её лице, едва Винсент упоминал Избранного, Дар, искусственное проклятие вампиризма. “Ах, оставьте меня, я так устала!” - говорили синие глаза, и Винсент умолкал, не спрашивал больше. Но наглые вопросы всё равно крутились в голове.
Через неделю после приезда он отправился на разведку в дом Митто. Он зазвал с собой Кристину, часто бывавшую у Миры в гостях: хотел в пути без помех расспросить девушку о том, как был вскрыт тайник Регины Вако.
– Я сняла твою картину, потом зеркало, - лукаво улыбаясь, рассказывала Кристина.
– Под ним была дверь, деревянная, очень старая. Я легко разломала доски…
– И ничего не произошло?
– Ни призраков, ни странных звуков, ни спрятанных вампирских кукол, если ты об этом. За дверью была ниша, размерами вроде вертикально поставленного гроба, с полками. На полках - пергамент с проклятием и музыкальная шкатулка, за полками - лестница вниз, в подвал. И всё.