По лезвию бритвы
Шрифт:
— Черный кофе, пожалуйста.
— Мы еще не открылись, — ответил Адольфус, положил тряпку на прилавок и скрылся в кухне.
Я спокойно потягивал кофе из своей чашки.
— Кажется, он мне не очень рад? — поинтересовался Гискард.
На самом деле у Адольфуса было мягкое сердце и еще более мягкое отношение к посетителям. Вероятно, он обслужил бы даже штатгальтера Дренской Республики, если бы тот вдруг соизволил почтить нас своим визитом. Должно быть, крайняя грубость, с которой Адольфус столкнулся в последний раз,
— Не сомневаюсь, что в вашем прославленном заведении мне оказали бы такой же «теплый» прием.
— Вполне вероятно. Но он хотя бы передал вам мое сообщение?
— Я слышал новость.
— Извините.
Надо же: все вокруг вдруг начали каяться.
— Не стоит передо мной извиняться. Я почти не общался с ним последние пять лет. Его напарником были вы.
— Молодым и страшно неопытным, и то лишь полгода. Я даже не уверен, что вообще ему нравился.
— Я знаю, что он недолюбливал меня, и все равно мне горько оттого, что его больше нет. У Черного дома есть какие-нибудь версии?
— Опрос ничего не дал. Сейчас на месте происшествия работает Ледяная Стерва. Кое-кто из наших хотел допросить вас, но у нас приказ от начальства не трогать вас. Похоже, у вас еще остались друзья наверху.
Старец не был мне другом во всех смыслах этого слова, однако благодаря ему никто не вмешивался в мои дела.
— Что у вас? Есть какие-нибудь соображения? — поинтересовался Гискард.
Я опустил взгляд на остатки кофе — густая черная жидкость.
— У меня есть подозрения.
— Полагаю, вы не желаете поделиться ими?
— Полагайте что хотите.
Впервые за время нашей беседы я заметил в нем тень того человека, которого видел стоявшим над телом Маленькой Тары. Он боролся со своей гордыней, и, к его чести, когда он заговорил, то в голосе не слышалось презрения.
— Я хотел бы помочь, чем могу.
— Кажется, вы сказали, что не любили его?
— Я говорил, что это он не любил меня. Мне-то он всегда нравился. Но дело не в этом. Он был моим напарником, а это кое к чему обязывает. И если Черный дом не может найти убийцу, тогда я готов протянуть вам свою руку и сделать это вместе с вами.
На мой взгляд, последняя сентенция отдавала излишним юношеским сентиментализмом. Я поскреб подбородок, размышляя о том, не лгал ли он мне, хотя какое это имело значение?
— Почему я должен доверять вам?
— Я подумал, что ваши возможности расследовать дело не настолько велики, чтобы вы могли позволить себе отклонить предложение помощи.
— Хорошо, — согласился я, протягивая ему листок бумаги из моего кармана. — Вот это послужило причиной гибели Криспина. Я нашел эту бумагу в руке покойного перед тем, как на место преступления прибыли ваши ребята. Это главная улика нераскрытого убийства. Не представив эту бумагу немедленно агенту, ведущему
— Зачем вы мне это показываете?
— В списке значится человек, с которым мне очень хотелось бы поговорить, человек, который мог бы пролить немного света на тайну убийства Криспина. Я не могу найти его, но это можете сделать вы. И если бы вы это сделали, если бы я смог услышать… Это мне очень помогло бы. Разумеется, при условии, что я не окажусь за решеткой по обвинению в краже улики с места преступления.
Мы буравили друг друга глазами. Обычай требовал вступления в заключительную схватку с сомнением, затем Гискард твердо кивнул.
— Вы не окажетесь там.
— Меня интересует мирадец, третье имя снизу.
Гискард вскочил с табурета.
— Я сообщу, что удалось узнать, — пообещал он.
— Агент, вы кое о чем забыли.
— О чем? — растерялся он, почувствовав, должно быть, неподдельное смущение.
— Вы не вернули мне мою бумагу.
— Ох да, простите, — извинился он, вынимая листок из-под плаща. Затем, передав мне бумагу, он ушел.
Возможно, Гискард был не настолько туп, как я считал поначалу. Потягивая маленькими глотками кофе, я задумался о дальнейших планах на сегодняшний день.
Адольфус вернулся с кухни.
— Что, голубая кровь уже смылся?
— Не бойся, он не прячется под столом.
Фыркнув, Адольфус протянул руку в карман и достал сложенный листок серовато-белого пергамента, скрепленного восковой печатью.
— Принесли для тебя, пока ты спал.
Я взял из его рук конверт и поднял его на свет, разглядывая рисунок на печати: лев в окружении трех одинаковых алмазов.
— На будущее, можешь сразу сообщать мне обо всем, что я пропустил, как только меня увидишь. Необязательно выдавливать по капле, как старый дед в уборной.
— Я не письмоносец.
— Ты у нас и не повар, и не письмоносец. Так какого черта ты тут вообще делаешь?
Адольфус закатил глаза и принялся вытирать дальние столы. Полдень уже миновал, и вскоре в баре начнет собираться местная пьянь, невзирая на скверную погоду. Я разрезал восковую печать ногтем и прочел послание.
Вынужден признать, что количество товара, поставленного Вами при нашей первой встрече, оказалось недостаточным. Полагаю, Вы найдете возможность прийти завтра в Сетонские сады к девяти часам с соответствующим количеством товара. Мы можем поговорить после того, как я закончу решение некоторых вопросов, не имеющих касательства к данному делу.
Ваш Преданный Друг,