По лезвию бритвы
Шрифт:
Майри похлопала ресницами и улыбнулась.
— Поняли, что, солгав, сказали больше, чем если бы дали правдивый ответ?
— И что же такое я вам сказал?
— То, что ложь для вас естественнее честности.
— Быть может, я просто пытаюсь подстроиться под окружение. Или каждый стон, что слышали эти стены, был настоящим?
— Каждый. Любой. И всякий. — Она отчетливо произнесла каждое отдельное слово, чтобы придать им вес. Подойдя к бару в углу комнаты, она налила из графина мутноватый напиток в два бокала, один из которых протянула мне. — За что будем пить? —
— За здоровье королевы и процветание ее подданных.
Старое благословение казалось несколько неуместным, но Майри имела достаточно профессионального опыта и приняла игру.
— За здоровье королевы и процветание ее страны.
Я пригубил напиток. Он оказался вполне неплох, весьма неплох.
Майри уселась на красную кожаную кушетку и предложила мне занять место на диване напротив. Я принял ее предложение, и мы расположились лицом к лицу, едва не касаясь друг друга ногами.
— Откуда вы знаете Йансея? — поинтересовалась она.
— Откуда люди знают друг друга? При моей работе встречаешь много людей.
— И какая же у вас работа?
— Выклянчиваю средства для вдов и сирот. По выходным нянчусь с брошенными щенками.
— Удивительное совпадение! И мы тут делаем то же самое.
— Должно быть, ваши питомцы живут в подвале.
— А где вы держите своих сирот?
Я ухмыльнулся и глотнул из бокала.
Ее губы тоже искривились в улыбке, а черные глаза нежно приласкали меня.
— Разумеется, мне известно, кто вы, — продолжила она. — Навела справки после того, как получила весточку от Рифмача.
— В самом деле?
— Когда Йансей рассказывал о вас, я и подумать не могла, что представится случай повидаться со столь знаменитой фигурой преступного мира.
Я сделал многозначительную паузу. Однако хозяйка не уловила намека и продолжила, должно быть полагая, что мне приятны ее лестные отзывы обо мне.
— Мне всегда хотелось узнать, что случилось с Бешеным Эдвардом и его людьми. Представьте, как я удивилась, когда узнала, что человек, положивший конец присутствию синдиката в Низком городе, нанесет мне визит.
Майри была хорошо осведомлена. Правду о том, что произошло с бандой Бешеного Эдварда, знали всего шестеро человек, двое из которых уже сошли в могилу. Теперь мне предстояло выяснить, кто из оставшихся распускает слухи.
Кончик ее языка скользнул по верхней губе.
— Представьте мое возбуждение.
Одно из сравнительно немногих преимуществ физически уродливого человека состоит в том, что основной инстинкт, как причина, побуждающая женщину делать авансы, может быть исключен. В случае Майри я даже не был уверен в том, что она делала мне предложение. Она, вероятно, просто забыла, как переключаться. Наша беседа казалась мне какой-то нелепой, и мое глумливое подшучивание, и ее механическая реакция на мои шутки.
— Душещипательно. — Я сделал еще один глоток виски, наслаждаясь своей игрой. — Но я пришел сюда не ради своей биографии. Я достаточно хорошо ее знаю — исчерпывающе, я бы даже сказал.
Майри приняла отставку почти невозмутимо, горячий румянец ее лица померк под стать хмурости
— Так за чем же именно вы пожаловали?
— Йансей не сказал вам об этом? — спросил я.
Стремительный поток табачного дыма вырвался из ее ноздрей.
— Я хочу, чтобы вы сами спросили меня.
Я сносил и более грубые оскорбления.
— По словам Йансея, у вас острый слух и долгая память. Мне бы хотелось узнать, что они могут поведать о лорде Беконфилде.
— О Клинке? — Она изобразила нечто вроде намерения закатить глаза, хотя была не настолько проста и груба, чтобы сделать это на самом деле. — Помимо таланта, которому герцог обязан своим прозвищем и репутацией, он обладает всеми прочими достоинствами типичного аристократа: утомлен жизнью, хладнокровен, аморален и жесток.
— Это скорее наблюдения, чем тайны, — возразил я.
— И он на мели, — добавила она.
— Значит, особняк, вечеринки, деньги, которые он мне заплатил…
— Дом заложен, чтобы оплатить все остальное. Судьба наградила Беконфилда древней фамилией, верной рукой и мало чем еще. Как и у большинства знатных особ, его финансовые таланты не выходят за рамки растрат. Лорд Беконфилд вложил тысячи золотых в государственный заем Остаррикии и все потерял, когда прошлой осенью они заявили о прекращении выплат. Ходят слухи, что его осаждают кредиторы, и даже его личный портной отказывается принимать заказы. Я была бы сильно удивлена, если бы он протянул до конца зимы, не объявив себя банкротом.
— А как же алмазы на его гербе?
— Скажем так, лев — наиболее уместная его деталь.
Угроза нищеты способна толкнуть человека на отчаянные поступки — примеров тому я повидал множество. Но действительно ли мысль о потере великолепного дома довела Веселого Клинка до детоубийства и черной магии?
— Как насчет его связей с принцем?
— Сильно преувеличены. Они были друзьями в Этоне — одной из этих скучнейших школ, задавленных традициями и укомплектованных извращенцами. Только наш дорогой Генри… — (Не знаю, намекало ли это бесцеремонное заявление насчет кронпринца на толику правды в слухах об их близких связях или ей просто хотелось, чтобы я именно так и думал.) — Слишком консервативен для забав Клинка.
— Интересно, — произнес я таким тоном, словно подразумевал обратное. — Как насчет его окружения, об этом вам что-нибудь известно? У него на посылках служит низкопробный маг, некий Брайтфеллоу?
Майри сморщила нос, будто я навалил на пол кучку дерьма.
— Я знаю этого человека, хотя мне не приходилось слышать, чтобы он крутился возле вашего герцога. Брайтфеллоу — один из тех неприятных типов, что вращаются вокруг дворцовой периферии, втюхивая свой талант аристократам, которым наскучила жизнь или которым только и хватает мозгов на то, чтобы оплачивать его салонные фокусы. Я не высокого мнения о Беконфилде, однако не ожидала, что он свяжется с таким отребьем. Должно быть, герцог действительно в отчаянном положении.