По мокрой траве, на исходе лета (альтернативная реальность)
Шрифт:
От Ирины не требовалось особой откровенности. Все, что ему нужно было знать, он и так “прочел” без труда. Типичная “хорошая девочка”, отличница (ну, твердая хорошистка уж точно), из благополучной (хоть звезд с неба и не хватающей) семьи. Скорее, всего есть брат или сестра. И, скорее всего, младшие.
С личной жизнью – полный швах. Запросы высокие, без сомнения. Опыт есть, негативный. Но не слишком негативный и не слишком большой. Замуж скорее всего “сходила”, но ненадолго. И детей нет (в противном случае не согласилась бы с ним засиживаться
Словом, именно то, что ему в данный момент и было нужно.
Никакого “взрыва”, никаких “эмоциональных качелей”, никакой особенной страсти. Все спокойно, уравновешенно, все “по схеме”. Событий торопить не надо, как не надо и долго топтаться на одном месте. Практически идеальный вариант. Из нее может (при должном старании и умении со стороны партнера) получиться образцовая жена. Или по меньшей мере спутница жизни.
Посему, прощаясь с миловидной криминалисткой, Сергей на прощание лишь легонько поцеловал кончики ее пальцев. Время для полноценного поцелуя наступит позже. А еще позже и для всего остального.
…Он сел в свою машину (немецкую иномарку), рассеянно скользнув взглядом по заснеженной вечерней улице. Неподалеку в “Мерседес” усаживалась пара – длинноногая девушка в песцовом полушубке, с пышными темными волосами и элегантный мужчина среднего возраста. Банкир и его… подруга. Сергей с досадой отвел глаза. Правильно сделал, что не стал выяснять ее номер и тем более звонить. Не по Сеньке шапка…
* * *
Глава 2. Тучи сгустились (хоть это заметили далеко не все)
Банкир и его… подруга? Нет, его девочка.
“Его девка”, – подумала Настя.
Некоторые решения очень легко принять, но чрезвычайно трудно исполнить.
…Насте пришло в голову, как же она ненавидит нынешний месяц – февраль, с его злыми метелями, непроглядно темными вечерами, пасмурными, серыми днями, когда рассвет едва успеет продрать глаза, как день опять уходит, погружается в вечер, пусть и расцвеченный огнями фонарей и рекламной иллюминацией, все равно – черный…
Эта нелюбовь к февралю была абсолютно иррациональной. Если с ней и случались (неприятности) нехорошие вещи, то обычно в ноябре или декабре.
Тем не менее, эти месяцы не вызывали у нее внутренней дрожи. Такой дрожи, какую вызывал февраль. Самый короткий (объективно) и самый темный (а вот это уже чистый субъективизм) месяц в году.
– Что случилось, малыш? – участливо спросил Горицкий.
Она находилась в его загородном доме (особняке). Стол был сервирован для легкого ужина. Разумеется, со спиртным. Каким-то легким вином, то ли чилийским, то ли испанским. Баснословно дорогим, разумеется. (Она не интересовалась марками вин. Сознательно не хотела учиться тому, что в любом случае в жизни вряд ли пригодится. В ее жизни. Будущей жизни с Денисом).
Настя лениво ковырнула
Дело в том, что, заверив Дэна в своем окончательном разрыве с банкиром, господина Горицкого она в известность еще не поставила.
Из малодушия. Из нерешительности. Или здесь была еще какая-то скрытая причина? Причина, скрытая даже от нее самой.
…Настя вспомнила разговор с отцом, состоявшийся где-то за полгода до того, как его не стало.
Отец, разумеется, не мог не догадываться, с кем встречается дочь (помимо “легального” бойфренда Дениса), но не считал нужным на нее давить, выспрашивать и, тем паче, “клещами вытягивать” из нее правду.
Просто однажды, пригласив в свой кабинет, заговорил – своим негромким, спокойным, хорошо поставленным “профессорским” голосом.
– Когда меня не станет, Настёна… – жестом прервал ее возражения. Даже слабо улыбнулся, – Когда-то ведь меня не станет, к этой мысли тебе придется привыкнуть…
Так вот, хочу, чтобы ты знала одно – что бы с тобой ни случилось, какие бы каверзы тебе жизнь ни подстраивала – а она, скажу тебе, большая мастерица подстраивать каверзы, – ты должна знать одно – у тебя всегда есть ты.
Истинная ты. Чистая и сильная. Что бы тебе ни говорили. Как бы тобой ни пытались манипулировать. Как бы ни предавали… а предавать будут, не сомневайся, люди большие мастера предавать…
Так вот знай – твое истинное “я” никому не под силу у тебя забрать. И пока ты об этом будешь помнить, пока будешь это знать… ты всё выдержишь. Ты не сломаешься. Даже если на какое-то мгновение тебе покажется, что тебя сломали, что всё пропало, что жить не стоит…
… у тебя всегда останешься ты. Тот самый стержень, который не даст тебе упасть.
Она тогда не до конца восприняла слова отца. Ее слишком напугала его фраза “когда меня не станет”.
И лишь после того, как папы по-настоящему не стало, Настя заново вспомнила сказанное им: “Твое “я” не даст тебе сломаться. На людей не нужно слишком полагаться, люди склонны предавать… Единственный человек, который тебя не предаст – ты сама. Пока будешь это помнить, любые препоны (а Судьба очень любит создавать препоны) будут тебе по плечу.”
…– Ничего не случилось, – Настя отложила в сторону столовый прибор и, сделав пару глотков воды (к спиртному она была абсолютно равнодушна), наконец, сказала, – Я просто решила поставить точку.
– Точку… в чем? – осторожно спросил Горицкий. Похоже, начиная понимать, к чему она клонит.
Настя молча пожала плечами. Пусть не прикидывается. Этот матерый хищник с отменно развитой интуицией и отточенными навыками выживания в дебрях дикого отечественного капитализма обычно всё схватывал на лету.
– Точку… в наших отношениях?
Она опустила глаза, потом обвела взглядом гостиную. До чего изысканная, до чего роскошная обстановка… откуда же у нее отчетливое ощущение дискомфорта?