По нехоженной земле
Шрифт:
сливочного масла. Это не перестает напоминать нам всем известный шуточный рассказ
о бывалом солдате, сварившем похлебку из топора. В данном случае таким топором у
нас служит пеммикан.
Во время коротких остановок на переходе мы обычно пьем какао, прибавляя в
кружку 50—80 граммов сливочного масла. Кружка такого напитка, выпитая вприкуску
с галетами, на 5—6 часов делает нас сытыми.
Таков наш стол в походе. И мы не испытываем никаких лишений от однообразия
походного
чистом воздухе постоянно поддерживают у нас хороший аппетит.
По списку наших продуктов видно, что в нашем рационе есть и коньяк, хотя
суточная норма его равна всего лишь 10 граммам. Мы не являемся принципиальными
противниками этого напитка. Наше отношение к нему можно определить так: [229]
один к спиртному абсолютно равнодушен; другой выпьет стакан водки и не охмелеет.
Такое отношение к алкоголю не помешало нам прийти к общему мнению, что он
отнюдь не обязателен в походе.
Поэтому-то спиртное и входит в наш рацион в виде коньяка в такой
гомеопатической дозе. Ее вполне хватает, чтобы придать аромат и особый вкус кружке
чая. Даже при таком умеренном употреблении фляжка с коньяком обычно извлекается в
особо удачливые дни или в случае крайней усталости.
Со дня выхода с базы мы еще ни разу не притрагивались к фляжке. Образовалась
солидная экономия коньяка... по 80 граммов на человека. Это уже не совсем гомеопатия,
а вполне реальная рюмка. И сегодня, перед тем как приступить к «мечте», поданной на
наш праздничный первомайский стол, мы разрешили себе не только ликвидировать
экономию, но еще заавансироваться на целых 20 граммов в счет будущего.
После ужина сидим за кофе, грызем промерзший шоколад, ожидаем момента
утренних астрономических наблюдений и представляем себе картины первомайской
Москвы.
Ветер шелестит нашим флагом, поднятым над палаткой. На севере полуночное
солнце катится над бесконечным ледяным полем, расцвеченным в розовые, синие и
фиолетовые тона. На западе белым пламенем горит ледниковый щит, а на востоке, как
беззвучный фейерверк, вспыхивают зеленые блики на хорошо видимых гордых скалах
мыса Ворошилова.
На мысе Ворошилова
Днем 2 мая определение астрономического пункта было закончено. Наложив
вычисленные координаты на съемку Гидрографической экспедиции, мы увидели, что
характер видимого берега плохо соответствовал тому, что было изображено на старой
карте.
Посоветовавшись, решили осуществить наше намерение, зародившееся еще
раньше — пройти от нашего астрономического пункта
астрономического пункта Гидрографической экспедиции на мысе Берга. Это давало нам
возможность перезаснять на указанном участке очертания берега и прилегающих гор,
исправить имеющиеся ошибки, выяснить геологическое строение района и увязать
нашу съемку с единственным имевшимся до нас на Северной Земле астрономическим
пунктом.
Днем я заснял наш и лежавший рядом небольшой островок. На их скалистых
берегах я вновь увидел чистиков. Птицы держались парами и сидели на каменных
карнизах на [230] высоте лишь от 40 до 60 метров. Истратив несколько патронов, добыл
двух птичек. Винтовочные пули попали удачно и не разнесли их. Желудки птичек
оказались совершенно пустыми, зато наши наполнились вкусным супом. Повидимому,
пока держатся птицы и есть патроны, с ружьем здесь все же можно прожить.
Перед вечером к чистикам присоединились хлопотливые маленькие люрики.
Потом появилась огромная чайка-бургомистр. Она сделала над нами несколько высоких
кругов и плавно унеслась к мысу Ворошилова. Там было безопаснее.
У островков недавно побывал медведь. Были тут и следы песцов. Этим пока и
ограничивались здесь признаки жизни. Еще бедней была растительность. На
вулканических породах, слагающих островок, нашлось лишь несколько лишайников, в
некоторых расселинах виднелся мох, и изредка можно было обнаружить замерзшие
побеги полярного мака.
Погода весь день была чудесной — небольшой мороз, ясное небо и легкий
ветерок сначала с северо-востока, потом с юга.
3 мая после полудня вышли к мысу Берга. Остаток «дня» и всю «ночь» были в
пути и к 10 часам 4 мая, проделав 49 с лишним километров, прибыли к цели.
Съемка этого дня показала, что мыса Стрельцова, который указан на карте
Гидрографической экспедиции, в действительности не существует. Если допустить, что
под этим именем был нанесен на карту мыс, лежащий на несколько километров
севернее нашего астрономического пункта, то надо признать, что вся линия восточного
берега Земли к северу от мыса Берга нанесена в 1913 году со значительными ошибками.
На действительно существующий пролив Красной Армии карта не делала даже намека.
Съемки производились с корабля, шедшего во льдах ломаными курсами и вдали от
берега, да еще при наличии ледяного припая с айсбергами и торосами. При этих
условиях ошибки были понятны.
Исследованный нами район свидетельствовал о значительном разнообразии