По нехоженной земле
Шрифт:
наши запасы были бы близки к истощению. [235]
А теперь основной нашей заботой было, как бы увезти имевшиеся запасы.
После того как мы запрятали в камни медвежью шкуру, отложили немного
продуктов и геологические образцы, решив оставить все это здесь до будущих времен,
основной груз все еще значительно превышал обычную грузоподъемность всех саней
экспедиции.
Запасы продовольствия, собачьего корма и горючего позволяли нам рассчитывать
на безбедное
могло хватить и на полтора месяца.
Мы надеялись, что через двадцать суток мы обойдем северную часть Земли и
вновь окажемся на мысе Серпа и Молота. Однако я опасался, что хорошая дорога,
которой мы до сих пор пользовались, сильно ухудшится, как только наш караван
окажется у берегов, прилегающих непосредственно к открытому морю с его
торошенными льдами. Но выдержать срок было совершенно необходимо. Если мы не
сумеем в первых числах июня выйти на мыс Серпа и Молота, то таяние снега может
захватить нас в центре Земли, сделает невозможным пересечение ее и, таким образом,
сорвет план исследования центральной части.
Это была забота о будущем, не столь уж отдаленном. Нельзя было без крайней
необходимости задерживаться на севере, надо было по возможности убыстрять свое
продвижение.
За пределами карты
В два часа 8 мая мы оставили обжитой лагерь и тронулись на север, в
неизвестность.
Сани были загружены доотказа. Полозья выгибались, все крепления жалобно
скрипели. Сначала мы с минуты на минуту ждали, что какие-нибудь сани не выдержат
нагрузки и рассыплются. Однако дорога попрежнему была хорошей. Сани
потрескивали, скрипели, но держались. Собаки бежали весело. Успеть за ними было
невозможно. Для передышки мы пробовали вставать на полозья. Это не замедляло хода.
И мы, осмелев, взгромоздились на сани — сначала с опаской, а потом уселись плотнее.
Сани выдерживали. Собаки и теперь не замедлили бега, хотя нагрузка на каждую из
них уже приближалась к 50 килограммам.
Мы сравнительно легко продвигались вперед. Посетили по дороге осмотренный
мною 6 мая островок и через несколько часов вступили в область пунктира. Сплошная
линия, хотя и неправильно, но показывавшая на карте очертания берегов, [236]
кончилась. Высоты сразу понизились. Гора, лежавшая напротив мыса Ворошилова,
оказалась последней. На всем видимом пространстве Землю покрывал ледниковый щит.
Весь день мы шли вдоль ледяной стены. Чаще и чаще попадались айсберги.
Сначала они стояли одиночками, потом начали встречаться десятками и, наконец, стали
насчитываться сотнями. По высоте
метров, зато в поперечнике часто достигали 200 метров. Продвигаться в
непосредственной близости с ледником стало трудно. Часто попадались трещины.
Не теряя из виду ледниковой стены, мы обходили скопления ледяных гор,
занимавших прибрежную полосу шириной от 1 до 3 километров. Дальше в море
тянулась совершенно ровная полоса льдов, а километрах в пяти-восьми к востоку
виднелись значительные торосы.
Лед на земле, лед на море и белесоватое, холодное, тоже кажущееся ледяным,
небо. Настоящая ледяная страна. Часто проглядывало сквозь облака солнце. При его
появлении обрывы ледника и стенки айсбергов светились чудесным нежно-голубым
светом, а на ослепительно белый снег ложились яркосиние тени.
За весь 15-часовой переход встретили только два клочка обнаженной земли:
островок площадью около 3/4 километра да выходивший из-под ледника небольшой
обрыв берега. Оба они были сложены изверженными породами.
В конце перехода приблизились к большой группе очень крупных айсбергов.
Каждый из них поднимался над уровнем морских льдов от 20 до 24 метров. В
поперечнике они не превосходили 200 метров, а длина некоторых достигала 350 — 400
метров. В большинстве они имели совершенно ровную вершину и отвесные стены.
Лишь у отдельных айсбергов поверхность была скошенной, и в профиль они
представляли вытянутый треугольник. Полоса ледяных великанов далеко протянулась в
море. Береговая черта повернула на северо-северо-восток. Впереди лежал какой-то
новый неизвестный мыс.
Наш рабочий день кончился. Остановились на отдых. Пятнадцать часов пути
сказывались. Одолевала усталость. Перед тем как разбить лагерь, решили отдохнуть и
выкурить по трубке. Журавлев решил, что покурить будет приятнее наверху соседнего
айсберга. Он начал карабкаться по откосу, но, не осилив и половины, кубарем скатился
вниз. Охотник сообщил, что недалеко от ледника идет медведь: Забыв об усталости,
бросились в погоню. Зверь заметил нас и пустился наутек. Он ловко взбирался на
обломки айсбергов, оглядывался на нас и быстро скатывался вниз. Мы пустили
вдогонку [237] Ошкуя и Бурого. Скоро потеряли среди айсбергов и собак и медведя.
Бежать было трудно: кругом — мелкие трещины, засыпанные снегом. Журавлев,
увлеченный охотой, убежал вперед и затерялся среди айсбергов. Опасаясь, как бы с ним
чего не случилось, я пошел по следу и только километра через полтора увидел у