По ошибке
Шрифт:
Поговаривают, что для юного певца примерка костюма актера стала неудачной, поэтому режиссер мюзикла Гилдартс Клайв подумывает о возможной замене.
Умно ли это, учитывая, что до постановки остался месяц? Или же такой ход напротив только благоприятно скажется на будущем мюзикла?
Это мы узнаем в скором времени.
***
Странная, которую я ненавижу. 20:08.
Шестой сезон «Шерлока» действительно хороший. Намного лучше пятого! И хоть я и являюсь уже взрослой женщиной, не могу не признать, что сынишка Бенедикта чертовски милый засранец!
Нацу. 20:09.
Своими еще не обзавелась?
Странная, которую я ненавижу. 20:10.
Я от этого далека настолько, насколько это только возможно.
Нацу. 20:10.
Почему?
Странная, которую я ненавижу. 20:11.
Мое внимание сейчас полностью сосредоточено на работе, знаешь.
Нацу. 20:13.
Даже как-то не верится…
Странная, которую я ненавижу. 20:13.
Что?
Нацу. 20:16.
Я помню тебя студенткой, которая не могла выбрать между яблочным и апельсиновым соком. А сейчас я понимаю, что ты уже взрослая женщина, с работой, наверняка, не одним романом за плечами и совершенно неизвестной мне жизнью. Но при всем при этом у меня чувство, будто бы ничего не изменилось. Словно это очередная вечерняя переписка после моего возвращения с работы баристой, в прохладном лофте с Хэппи в ногах и серией «Во все тяжкие» в ноутбуке. И это странно… Ведь я должен тебя ненавидеть. А я не могу.
Нацу отложил телефон в сторону, позволив себе расслабленно откинуться о подножие дивана. Вместо лофта – дорогая квартира на Верхнем Ист-Сайде. Вместо работы баристой – изнуряющие репетиции. Вместо горячего кофе – шотландский скотч и шесть кусочков «Пепперони», а вместо сериала в ноутбуке – глупое ток-шоу на плоском экране телевизора.
Странно, когда «Странной» не было в его жизни, он считал, что абсолютно счастлив. С исполненной мечтой он шагал по миру широкими шагами, чувствуя безграничное счастье, и был на все сто процентов уверен, что большего ему и не надо. Но теперь, когда эта девушка вновь ворвалась в его жизнь, все стало слишком… неправильным, и жизнь, такая далекая жизнь в лофте с лучшим другом, нехваткой денег и пропитанным ароматом кофе фартуком, стала заманчивым видением. И не важно, что у него не было денег и прохожие не оборачивались ему вслед. Зато он не был одинок.
Странная, которую я ненавижу. 20:46.
Прости меня, Нацу. Не проходило и дня, чтобы я не сожалела о своем поступке. И я не имею права просить у тебя прощения, я знаю. Я до сих пор теряюсь в догадках, почему ты вообще мне ответил… Но я хочу, чтобы ты знал. Я была трусихой. Трусихой, которая боялась встретиться с тобой лицом к лицу, потому что прекрасно понимала, что если бы ты встретил меня, ты бы никогда не принял меня. Я была трусихой, которая побоялась рискнуть, и сейчас я понимаю, что даже если рискну, этим уже ничего не исправить. Но одно исправить я точно смогу. Я больше не собираюсь быть трусихой, которая прячется и боится. Потому что сейчас я не боюсь, и прятаться – не в моей привычке.
Нацу пробежался глазами по сообщению, не понимая, что она имела в виду. Муха зажужжала как никогда громко, и, кажется, осознание настигло его раньше, чем телефон вновь завибрировал, но он уже выбегал из квартиры, врезаясь в дверь напротив. Он не чувствовал холода пола. Он тарабанил в дверь двумя руками, не обращая внимания ни на колотящееся сердце, ни на ноющую боль в костяшках. Единственная мысль, которая крутилась у него в голове: «Этого не может быть!».
И словно в опровержение его мыслей в голове всплывали далекие образы светловолосой девушки, которая сидела в кофейне «Fairy tail», всегда сжимая в руках телефон. Девушка, которая любила шарфики и от которой часто пахло какао. Девушка, которая училась в Нью-Йоркском Университете и приходила в кофейню со своей миниатюрной подругой. Девушка, которая…
Дверь отворилась. От неожиданности Нацу отошел на один шаг назад, одновременно боясь и надеясь, что его догадки были ложными. Он встретился взглядом с Люси, которая сжимала в руках телефон. Она стояла как ни в чем не бывало, смотря с вызовом во взгляде, а Нацу не мог мыслить здраво, прошептав только:
– Ты подстриглась?
И, кажется, этот простой, такой банальный вопрос, стал решающим снарядом по маске девушки. Она кивнула, неосознанно проведя рукой по волосам, которые сейчас еле доходили ей до плеч.
А Нацу продолжал смотреть в ее глаза, пытаясь найти хоть какую-то разгадку. Пытаясь отрицать, что такое вообще возможно. Ведь...
Неожиданно из-за спины девушки раздался громкий лай. Этот звук разрушил образовавшуюся между ними безопасную тишину, в которой, кажется, каждый из них мог просто быть и хотел остаться, чтобы не встречаться с предстоящими проблемами. Нацу с трудом отвел взгляд от глаз Люси, увидев за ее спиной взрослого пса с пушистой белой шерстью. Пес внимательно смотрел своими умными карими глазами на представшего перед ним гостя, и когда Нацу встретился с ним взглядом, осознание окончательно настигло его. Обратной дороги не было, и здесь и сейчас, стоя в холодном коридоре, смотря на девушку, которую он считал своим другом, его мир разрушился окончательно.
Нацу поднял голову, сжав руки настолько сильно, насколько это было возможно. Только чтобы не закричать. Нацепив на лицо фальшивую улыбку, он усмехнулся.
– И тебе здравствуй, Странная.
А тем временем в его телефоне хранилось сообщение, которое Люси Хартфилия должна была отправить еще шесть лет назад.
Странная, которую я ненавижу. 20:47.