По ошибке

KurosakyK

Смирившись с этим, она медленно обернулась, готовая уже вновь запустить лифт, когда чужая рука резко ее развернула, и Люси с силой впечатали в зеркальные дверцы. Она ошарашенно почувствовала чужой жар и увидела перед собой пылающие гневом глаза.

– Тогда мне есть, что тебе сказать, Хартфилия.

Хватка на ее плечах была настолько крепкой, что, казалось, Нацу специально пытался причинить ей боль. А, возможно, он просто не хотел отпускать?

Парень горько усмехнулся, выплевывая ей в лицо каждое слово.

– Эти десять дней я думал. Я думал дома, я думал на работе, я думал даже тогда, когда натягивал разноцветные носки! Я…

Черт, ты водила меня за нос! Все это гребанное время ты молчала. Ходила все эти месяцы рядом, прекрасно все знала, но молчала! Ты не представляешь, каким я чувствую себя дураком! И мне абсолютно плевать на то, что было шесть лет назад! Возможно, я даже благодарен, что ты оказалась этой богатенькой избалованной девчонкой с Верхнего Ист-Сайда, которой осознание переписки с вшивым баристой из Бруклина с копной бесящих тебя розовых волос заставило дать ему отворот-поворот, втоптав его чувства в грязь. Да! Слышишь меня, «Странная»?! Я тебе так блядски благодарен! Если бы не все то дерьмо, я, возможно, никогда так и не решился уехать из этой помойки, название которой Нью-Йорк! Я благодарен тебе, что именно твой эгоизм и твоя напыщенная гордость заставили тебя уничтожить меня, ведь благодаря этому, благодаря литрам дешевой текилы и водки, я-таки создал что-то стоящее. Пропитанное болью и ненавистью. Этот альбом, он целиком и полностью посвящен той суке, которая разбила меня на мелкие кусочки. Слышишь?! Он посвящен тебе! – Нацу перевел дух, усилив хватку на ее плечах. – Но что было, то было. Я так давно уже тебя простил, что если бы мы встретились, и ты бы призналась, кем именно была, я бы скорее всего только по-дружески тебя обнял и пригласил как-нибудь на бокал вина. Я бы спокойно выслушал тебя, возможно, мы бы с тобой посмеялись и забыли об этом, как о страшном сне. А потом… кто знает? Но нет, вместо этого ты решила стать мне другом! Черт, Люси, чем ты думала?! Тебе хватило наглости вновь прислать мне сообщение. Ты даже не представляешь, как я был уничтожен тогда! За что ты меня так ненавидишь, Хартфилия?! За что?! Я готовил тебе плохой кофе или не уделял должное внимание твоей ахуенно какой важной персоне? Твое эго потребовало за это реванш и решило вновь причинить мне боль? Я терпел тогда, я терпел шесть лет. Я уже забыл о тебе, но ты решила вновь сыграть с потрепанной игрушкой? Недостаточно веселая жизнь на Манхэттене, а? А может, ты с самого начала знала, с кем переписываешься, и решила так надо мной подшутить? Так вот, Хартфилия, это не смешно!

Люси резко вырвалась из крепкого захвата Нацу, смерив его гневным взглядом. Места, где он прикасался к ней, пылали, и от всего этого: от его близости, от этого потока грязи и от ошибочных рассуждений – ей хотелось кричать.

– Я не знала, с кем переписывалась! Я, черт возьми, никогда даже и не думала причинять тебе боль! – вспыхнула она. – Как ты вообще можешь об этом думать?! Ты стал мне другом, самым близким человеком из всех, кого я знала. Хотя я даже ни разу тебя не видела в лицо. Переписка с тобой было лучшим во всей моей гребанной жизни, и, неужели, ты думаешь, что мне было какое-то дело до того, что ты был баристой? Я знала тебя! Человека, который так чертовски сильно любил жизнь, что хотел поделиться ею с другими, и я не знаю, чем я это заслужила, но ты поделился ею со мной! С совершенно незнакомым тебе человеком. Именно благодаря тебе я бросила университет. Именно благодаря тебе я последовала за своей мечтой и начала писать. Именно из-за тебя я купила эту кофейню, желая… чтобы хоть что-то от тебя продолжало присутствовать в моей жизни, - она чувствовала, как к глазам подступали обжигающие слезы, и прекратившаяся недавно истерика, готова была вот-вот вновь начаться. Люси крепче сжала в кулаки руки, пытаясь до последнего держать маску. – И как ты мог подумать, что то письмо я написала потому, что считала тебя недостойным себя?

– Тогда почему?

Люси судорожно выдохнула. Все страхи, все переживания и сомнения в одночасье скопились на языке и вырвались, когда она подняла голову и посмотрела в искрящиеся глаза Нацу.

– Потому что я боялась, - выдохнула Люси. Она, наконец, в этом призналась. – Я сидела в баре, когда подошел Гажил. Он был парнем моей лучшей подруги, и… я его узнала. Он был одним из членов «Саблезубых», которых ты просил сыграть мне песню в Центральном парке, - девушка грустно улыбнулась, ведомая теплыми воспоминаниями. – И, конечно, я тут же спросила его о тебе. Я попросила у него адрес кофейни, в которой ты работал, чтобы… ну, знаешь, не до конца нарушать условия нашей игры. А потом он назвал адрес «Fairy tail» и твое имя, - Люси на мгновение замолкла, собираясь с мыслями. Нацу не пытался ее перебить, тихо стоя на своем месте, и уже не источал тот сметающий все на своем пути гнев. «Странная» подняла голову, встретившись взглядом с глазами «Баристы». – Ты спросил, почему? Так вот тебе ответ. Я боялась. Я боялась, что

узнав, кем именно я была, ты возненавидишь меня. У нас с самого начала были не самые лучшие отношения, и во многом из-за меня. И только одна мысль, что «Баристой» оказался парень, которому я на протяжении стольких месяцев грубила и по отношению к которому была такой невыносимой стервой… Я струсила и решила, что лучше уж ты останешься в неведении, и у тебя в голове будет эфемерный образ девушки из телефона, нежели ты встретишься с жестокой реальностью.

Она видела в глазах Нацу удивление, в то время, как все внутри готово было оборваться. Она сдерживала в себе свои страхи на протяжении стольких лет и, наконец, избавившись от них, не испытывала облегчения. Лишь пустоту, которая продолжала разъедать ее, подобно черной дыре.

– Ты действительно думала, что я буду разочарован? – раздался тихий шепот Нацу, который ножом разрезал повисшую тишину. В его глазах не было усмешки или злости. Только безграничное непонимание.

– А что, хочешь сказать, это было бы не так?

Нацу тяжело вздохнул, устало потерев глаза, после чего внимательно посмотрел на нее, усмехнувшись.

– Да я был бы на седьмом небе от счастья. Перепалки с тобой были лучшим воспоминанием о работе баристой. Я всегда считал тебя хорошим человеком, пусть и… немного стервозным. Но, если бы я узнал, что «Странной» была ты, девушка, заказы которой я помнил наизусть, я бы только исполнил свое обещание и пригласил тебя на чашечку кофе.

Слова тихим шепотом разнеслись по лифту, оседая в душе «Странной». Она смотрела в лицо парня и видела свою ошибку. Не в этом человеке, по лицу которого стекали дождевые капли, а в той ситуации, в которой они находились. Как бы сложилась их судьба, если бы тогда ей хватило смелости во всем ему признаться? Ждала бы ее другая жизнь и, возможно, сейчас она на пару с Леви выбирала бы обои для детской комнаты?

Но она струсила. Она побоялась и сбежала, и сейчас они стояли в пустом лифте, пытаясь восстановить то, что давно было разрушено. Уже сейчас Люси понимала, чем закончится этот разговор. Она видела ответ в глазах Нацу.

– А теперь ты меня ненавидишь, - прошептала Люси, отступая на шаг назад и врезаясь спиной о холодную поверхность стены, и только сейчас она поняла, что дрожит. Промокшая одежда неприятно липла к телу, и сейчас ей хотелось только одного: оказаться дома и, наконец, оставить этот разговор позади.

– Ненавижу? – Нацу горько усмехнулся, проведя рукой по мокрым волосам. – Ненавижу… - он устало облокотился на двери лифта, с болью посмотрев в глаза Люси. Она видела, как он медленно ломался, разрушался, и она не могла ему помочь. Потому что она чувствовала то же самое. Но что самое ужасное, ни он, ни она не могли этого исправить. Единственным выходом было перетерпеть эту боль и продолжить жить дальше. Нацу смотрел на нее несколько секунд, словно впитывая в себя ее образ, чтобы потом пропитанным болью голосом тихо прошептать: - Да я люблю тебя.

И в этот момент для Люси Хартфилии настала ее шестая «последняя секунда».

В одно мгновение она почувствовала, словно кто-то ударил ее под дых, а она не могла защититься. Все маски, которые она строила годами, рассыпались в одночасье, когда Нацу произнес эти полные страдания слова.

Сердце пропустило удар. Земля ушла из-под ног, а Люси не знала, что с этим делать.

Он любил ее. Он правда любил ее. Но… что-то было не так. Глаза, которые смотрели на нее печально и обреченно. Они ведь не должны быть такими, когда кого-то любишь, ведь так?

– Нацу, - тихо выдохнула она, но он только протестующе поднял руку.

– Это ничего не меняет, - прошептал Нацу. – Одной любви в нашем случае недостаточно, и… Мне бы хотелось, правда, хотелось бы попробовать. Но я не могу. Это не в моих силах. Я больше никогда не смогу тебе доверять, а без доверия… ничего нельзя построить.

Люси казалось, будто она видела свой ночной кошмар, и все дальнейшие действия предстали перед ней, как в замедленной съемке. Нацу обернулся, вновь запустив лифт. Дверцы раскрылись, и он вышел, оставив ее в одиночестве. А она продолжала стоять там, в лифте, и не могла вымолвить ни слова, смотря невидящим взглядом в пустоту.