По приговору звезд
Шрифт:
А л и й я. Какие вишни, что вам надо?
С а м а н д а р. Алийя, я развожусь с женой.
А л и й я. Молодец Гюльчохра — надоело кормить тунеядца. Только мне какое дело до вас, я не работник загса, не служу в сельсовете, мне-то что до вашего развода?
С а м а н д а р. О первопричина моих бессонных ночей… Лик розы освежен дыханьем весны…
А л и й я. Дядя Самандар, ты случайно не сошел с ума? Думай, что говоришь!
С а м а н д а р. Возможно, я сейчас выгляжу немного глуповатым, но если ты скажешь «нет», то я превращусь в безумца, которого надо привязать цепями. (Становится
А л и й я. В безумца ты уже превратился, а почему ты не славишь мой «Москвич», бескорыстный безумец?
С а м а н д а р. Прежде всего о тебе, ты будто даришь мертвому жизнь, превращаешь его в человека.
А л и й я. А кем ты был до сих пор, дядя Самандар?
С а м а н д а р. Несравненная, ради тебя я разрушил свой очаг, можно сказать, стал сиротой. Я умираю от любви.
А л и й я. Поклянись, что говоришь правду.
С а м а н д а р. Клянусь этой землей, клянусь небом, клянусь колесами твоего «Москвича», я говорю правду.
А л и й я. Придется пожалеть сироту несчастного…
Самандар, осмелев, приближается к Алийе. Неожиданно Алийя отвешивает Самандару увесистую пощечину.
С а м а н д а р. Ох я осел! Будь проклят Тумаджев, к кому он меня направил?! О та, что родила эту хулиганку, чтоб у тебя разорвался живот.
Расходятся в разные стороны.
Появляется И н ш а л л а х, Геюш снова прячется.
И н ш а л л а х. Кажется, я и на самом деле перестал пить. Моя душа «Волга», свет моих очей «Волга». И капельки не возьму в рот.
Раздается гудок машины.
Эй, Фархад, остановись.
Раздается стук захлопывающейся дверцы, появляется Ф а р х а д.
Ф а р х а д. Иншаллах, не стыдно тебе в такое время дня слоняться без дела? Все собирают хлопок, а ты боишься потерять из своего кинжала драгоценный камень. Поменьше бы пил водку.
И н ш а л л а х. Клянусь здоровьем, я завязал.
Ф а р х а д. В камень превратится тот, кто поверит тебе. Разве у тебя есть сила воли?
И н ш а л л а х. Клянусь твоим здоровьем, я завязал. Вчера я был у врача. Я попросил его дать мне такое лекарство, чтоб противно стало пить водку. Врач спросил меня: «Ты мужчина?» Я ему ответил: «Если бы кто другой меня об этом спросил, я бы ему в ответ челюсть разворотил, но ты врач, тебя нельзя трогать». А он мне и говорит: «Если ты мужчина, дай себе слово и не пей». И я сказал себе: «Я мужчина, и даже лучший из мужчин. Не буду пить, и точка». И вот со вчерашнего дня я уже восемнадцать часов ни капельки не брал в рот и, что самое удивительное, не хочу даже.
Ф а р х а д. Великий ты человек. Посмотрим, сколько часов
И н ш а л л а х. До свадьбы дотерплю. Послушай, Фархад, сколько хлопка собрала вчера Самайя?
Ф а р х а д. Пять тонн. Ты что, решил с ней соревноваться?
И н ш а л л а х. Да стану я жертвой ее рук. Передай ей мой привет!
Ф а р х а д. Обязательно. (Уходит.)
И н ш а л л а х. Эти шоферы — удивительные сплетники. Вот сейчас погонит машину и разнесет всем, что Иншаллах бросил пить. Чтоб мне провалиться на этом месте, кажется, я мужчина. И грамма не хочется выпить. (Появляется Геюш.) Как жизнь, Геюш? Какие новости? Что-то ты не в настроении.
Г е ю ш. Да, ты прав, что-то нет настроения. Пойдем выпьем.
И н ш а л л а х. Я бросил пить.
Г е ю ш. Даже если земля соединится с небом, я все равно не поверю.
И н ш а л л а х. Ну и не верь. Ради «Волги» я готов бросить есть хлеб и пить воду. А как твои успехи?
Г е ю ш. Какие успехи… Что делать с этими проклятыми свиньями, ума не приложу.
И н ш а л л а х. Ради собственной машины я готов ловить зайцев и организовать заячью ферму.
Г е ю ш. Заяц—это другое дело. «Свинья» звучит плохо.
И н ш а л л а х. Послушай, когда продают свиную колбасу, ты покупаешь, набиваешь полный рот и даже не морщишься. А ведь кто-то делает эту колбасу из свинины, а свинину производят из свиньи.
Г е ю ш. Нет, нет, я не брезглив. В Мартуни у дяди Погоса я много раз ел шашлык из свинины.
И н ш а л л а х. По примеру дяди Погоса организуй свиноферму у нас. В чем дело?
Г е ю ш. Одного я боюсь: что обо мне скажут люди…
И н ш а л л а х. Эх, друг. Чем ты лучше Шейха Санана? Вернувшись из песков Аравийской пустыни, он ради красавицы Хумар десять долгих лет пас свиней для грузинского монастыря. И учти: у Хумар не было ни машины, ни даже трехколесного велосипеда.
Г е ю ш. Этому тебя Тумаджев научил?
И н ш а л л а х. Меня он учил легендам, а вас — писать анонимки.
Г е ю ш. Клянусь здоровьем матери, я не пишу…
И н ш а л л а х. Вспомни, как он уговаривал тебя и Самандара писать… Я и Гусейна еле вырвал из-под его влияния.
Г е ю ш. Я больше не буду писать, одна правда лучше ста неправд. Мне бы покончить со свиньями, и на душе станет легче.
И н ш а л л а х. А зачем ты ходил к Тумаджеву?
Г е ю ш. Хотел послать его сватом к Алийе… Слушай, Иншаллах… Давай поменяемся кандидатурами. Мне очень нравится Алийя, но уж больно трудное условие поставила. А тебе, я вижу, по душе присматривать за свиньями.
И н ш а л л а х. Клянусь здоровьем, ради тебя, друг, я бы поменялся, но очень уж сварливый характер у Алийи, мне несдобровать. А ты здоров как бык. Придется тебе пасти своих свиней.
Г е ю ш. Меня не пустят на порог дома, если я дотронусь до свиньи.
И н ш а л л а х. Ничего, переедешь к Алийе. Переехал же Гусейн к Салиме, ничего особенного. А вот и сам Гусейн, легок на помине.
Г е ю ш. Откуда путь держишь, Гусейн?
Г у с е й н. Отвозил Лунника на поле, к Салиме, чтобы она его покормила. У нее, бедняжки, нет времени прийти домой. А вы чего шепчетесь, женихи? Почему не приходите ко мне в гости? Может быть, ваши дела уже устроились?