По шумама и горама (1942)

Соболев Николай

Хиленькое чувство безопасности, за которое он так цеплялся в Белграде, улетучилось и больше никогда не возвращалось.

Но это не самое страшное — после смерти «своего мозга» Гиммлер лично возглавил РСХА и вниз потекли десятки новых указаний и директив. Возмездие, устойчивость режимов, подавление бандитов — и кто этим всем должен заниматься?

Правильно, Клопф.

Удивительно, что через месяц такого напряжения кошмар приснился всего лишь в третий раз. Особенно после поездки в Загреб, с заходом в Даково и Ясеновац, где среди сотен заключенных удалось отобрать

парочку годных.

Он снова вспоминал детали той остановки — затрапезный Nobishaus с хорватской едой, сигарета у окна и… и три солдата на другой стороне улицы.

Это не сходство. Это был именно Сабуров.

Он снова перебрал свои аргументы — во-первых, «сабуровых» было двое, как и в Белграде. Сам Владимир и второй, наверняка тот самый, которого приняли за него, арестовали и отпустили придурки из сербской полиции. И даже третий похож — конобар слышал, как они назвались братьями.

Во-вторых, страшный взрыв и пожар, о которых он узнал уже в Загребе и последствия которых видел на обратной дороге. Клингенберг, Белград, Кутина — это один почерк и один человек. И Плевля, наверняка это тоже он, проклятый «Иоганн Вайс».

Доннерветтер, как плохо, что все на косвенных! Есть фотография и есть гипотезы, которые разнесет вдребезги любой грамотный криминалист. Но есть и чутье, и уверенность, и опознания. Но если сейчас опять сунутся к начальству с этим…

Фельдполицайкомиссар скривился и успокоил занывшие зубы глотком коньяка.

Да, в Хорватии действуют четники Дреновича и он недавно пошел на переговоры с усташами — местные хвастались, что получили вокруг «воеводы» несколько источников. Надо будет забросить им информацию о Сабурове, он наверняка действовал с опорой на тамошних бандитов.

Край неба едва посветлел, намекая, что вскоре окрасится розовым. Можно попробовать снова заснуть, но возбуждение не унять, сердце все еще гоняет кровь в режиме опасности — пока успокоишься, все равно настанет пора подниматься.

Юрген натянул брюки, с облегчением нащупал «вальтер» в кармане, накинул подтяжки и, прихватив недопитый коньяк, отправился к приемнику.

Под жизнерадостное бухтение о великих победах на Востоке, прорыве фронта, захвата русского городишки Воронеш и успешного продвижения к Росто-ам-Дон, он прикончил коньяк. Поигрывая пустым стаканом, прослушал перечисление трофеев после великого триумфа — взятия Тобрука, Бариды и Сиди-Барани. Судя по тому, что уже недели две о новых победах в Африке не слышно, Роммель с итальянцами завязли где-то под Мерса-Матрухом.

Клопф нервно дернул щекой и поймал музыкальную станцию.

Бог с ней, с Африкой, тут растет болячка похлеще ноющих зубов — на носу большая операция против четников в Поморавле и Копаонике. Собственно, в операции ничего страшного нет, беда в том, что она станет боевым крещением для дивизии «Принц Ойген», как только доформируют второй горнопехотный полк. Собственно, в боевом крещении тоже ничего страшного нет, горе в том, что на это мероприятие съедется большое начальство. Собственно такие визиты тоже не страшны, если только это не лично рейхсфюрер СС.

И потому усиливается режим,

вводятся дополнительные мероприятия против бандитов и подполья от Ужице до Кралево. Одно счастье — фельдполицайкомиссара это хоть и касалось, но только как исполнителя. Коллега Рольф в стремлении выслужится оттер его от руководства оперативными мероприятиями и теперь все шишки падут на его голову.

А что шишки падут, многолетний опыт вещал со всей определенностью.

Не могут не пасть — слишком там все разнородно. Слишком сложно координировать усилия немецких частей, болгарской дивизии, сербов Недича, Русской Охранной группы. Слишком мало доверия у него ко всему этому славянскому сброду, да еще и не любящих друг друга. Как там было в донесении? «При полку, для партизанских действий, 21 июня сформирована охотничья команда под командой лейтенанта Флегинского». Доморощенная ягд-команда, только представить, как они влезут в этот котел…

Надо будет поднять старые дела и те досье, по которым не принято решение на вербовку. За истекшее время некоторые могли изменить свои позиции, да и в новой ситуации к ним наверняка возникли новые подходы. Два-три десятка новых источников информации в любом случае прикроют фельдполицайкомиссара от возможного недовольства свыше.

А когда четников возьмут за шкирку, надо будет перетрясти и отфильтровать пленных. Не может быть, чтобы никто ничего не знал про Сабурова…

* * *

Жрать хотелось неимоверно. Третий день мы шли практически на подножном корму, хорошо хоть нынче лето, можно кору поглодать.

Обратная эмбаркация, как по-научному называется отход после акции, тоже планировалась от отряда к отряду, с рук на руки. Но — человек предполагает, а бог располагает. У нас тут война, один отряд после боев с усташами и немцами отступил, другой передислоцировался по приказу Главного штаба Хорватии (ага, обычное несогласование), третий проходит переформирование в бригаду и вовсе не там, где мы ожидали с ним соединиться. Хорошо хоть проводники есть.

— Ничего, другови, — утешал старший из них. — Сейчас отрог перевалим, там долина, в долине села…

— А в селах четники, — буркнул Бранко.

— Или усташи, — словно выругался Марко.

— Или итальянцы, — флегматично добавил Глиша.

— Или все вместе, — примирительно суммировал я.

— Может, привал? — из хвоста цепочки раздался слабый голос Живки. — Поспим, а как стемнеет, тронемся.

— Точно, а если там не наши, то отойдем, — поддержал ее младший проводник.

— Нет, ребята, надо идти, мы и так сильно отстаем.

Переглянулись, хмыкнули и снова потащились, переставляя свинцовые ноги, туда, за седловину, где чаяли найти еду и ночлег. Хрустели камешки под ботинками Бранко, Небош перекладывал укутанную в брезентовый чехол винтовку с плеча на плечо, Лука настороженно шевелил стволом шмайсера на каждый звук.

Только девчонки, как птички, что-то тихо-тихо напевали и шептались.

До того момента, как за седловиной открылось село и мы застыли кучей.

Глиша легонько звякнул прикладом пулемета о камень: