По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина

Панков Анатолий

Визит к партийному боссу

Так было положено. Надо было представиться не только «речному хозяину» – начальнику пароходства, но и партийному. Куратором по промышленным и транспортным вопросам был второй секретарь обкома партии Александр Власов. Мои новые коллеги-журналисты охарактеризовали его как весьма контактного и информированного деятеля. И, действительно, он охотно согласился поговорить со мной о задачах транспортников в связи с активным хозяйственным развитием Якутии. Был любезен и откровенен.

Ощущалось, что он, выпускник Иркутского горно-металлургического института и бывший шахтёр, неплохо

разбирается в здешних производственных делах. В помощь мне для лучшего познания проблем Якутии подарил книгу-сборник о развитии производительных сил республики, в издании которой он принимал непосредственное участие – как руководитель редакционного коллектива. Книга оказалась полезной. Она была насыщена конкретикой, что выгодно отличало от чисто партийных деклараций, ведь в числе авторов выступали специалисты.

Не знаю, как бы потом сложились наши с ним отношения, когда я стал писать критические материалы о подопечной ему сфере. Но вскоре его взяли на работу в ЦК КПСС. И он сделал головокружительную карьеру: первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС, первый секретарь Ростовского обкома КПСС. Новый лидер компартии Горбачёв нуждался в обновлении кадров и использовал его на всех «фронтах». Бывший горняк неожиданно становится министром внутренних дел СССР в чине генерал-полковника. При нём был создан ОМОН. Он получает особое партийное назначение – возглавил правительство РСФСР. Его избирают кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС.

Уже при последнем вздохе КПСС он возвращается непосредственно на партийную работу – зав отделом ЦК. И главное: он становится соперником Бориса Ельцина на Первом съезде народных депутатов РСФСР при выборе председателя Верховного совета. Однако, несмотря на богатый послужной список, он уступил Ельцину. Настало новое время – новых идей, деятелей реформаторского толка.

После путча ГКЧП Власов ушёл на «заслуженный отдых». К его чести – он не вёл активную антиреформаторскую, реваншистскую деятельность. Видимо, понял, что время «партийных хозяйственников» прошло.

Вот такие люди работали и на якутской земле. Ну, и совсем другие, конечно же.

Много воды утекло…

Да, с тех пор много воды утекло, а мне всё ещё с болью вспоминается моё фиаско в должности собкора «Водного транспорта».

Было много факторов, объективно помешавших мне начать плодотворно работать.

Самой серьёзной проблемой для начала работы оказалось отсутствие телефонной связи. Лишь через несколько месяцев смогли меня обеспечить номером АТС. Как же связываться со специалистами-водниками, если речной транспорт – это не только контора пароходства, что находится в соседнем здании, но и разбросанные на громадной территории Северо-Востока страны порты, ремонтные базы, путейцы… К тому же флот взаимодействует со всеми отраслями края… При этом ты ещё никого не знаешь.

Для связи с редакцией приходилось ходить на телеграф, заказывать переговоры, долго ждать, потом мучиться от постоянного прерывания «по техническим причинам». При этом помнить про шестичасовую разницу во времени. Да и редакция не могла со мной экстренно связаться, чтобы передать какое-то задание. А без оперативности любая заметка опаздывает. В информационном вакууме нормально работать невозможно.

Войти в трудовой ритм помешала и смена климатической зоны. Сначала выбивала из колеи… жара. В середине лета в Якутске температура воздуха может превышать тридцать градусов. «За что же вам надбавки начисляют? – удивилась одна москвичка, с которой меня по ошибке соединила телефонистка. –

Мы думали, вы там замерзаете…» Но ещё тяжелее я переносил сушь. В то лето более двух жарких июльских недель не было ни дождинки. Радоваться бы мне – курорт! Но после влажного московского климата я тяжело вживался в якутскую Сахару. Не мог нормально существовать без влаги. Вынужден был или в день по два-три раза отправляться на купание в реке Лене (а до неё, несмотря на видимость из окна, не близкий путь), или дома принимать холодную ванну. Всё это отнимало силы и время.

Наступили зимние холода, и возникла новая проблема для моего организма. Одно дело – во время командировки «прошвырнуться» по центральной улице, а совсем другое – жить в этом непроглядном «молоке» при пятидесяти градусах. Впервые в жизни я всё время ощущал потребность больше есть и пить: есть мясо и пить горячий чай. Алкоголем для «сугреву» не злоупотреблял. Больше пить требовал не только мороз, но и продолжавшаяся сушь: при низких температурах снег практически не выпадает.

Вообще в Центральной Якутии осадков выпадает не больше, чем в пустыне Сахара, однако территория не превращается в пески благодаря мощному (в несколько сотен метров) слою вечной мерзлоты, который в летнее время подпитывает почву снизу.

Для выхода на морозы надо было приобрести тёплую одежду. С этим в советских магазинах всегда была проблема. Что-то скромное, не меховое, приобрёл для согрева тела. А вот, чтобы не отморозить ноги, надо было иметь меховую обувь, лучше всего торбаса. Это такие высокие «сапоги» из оленьих или лосиных шкур. Или хотя бы – унты, они покороче и подешевле. Но ни то, ни другое в торговой сети не продавали, а на рынке или на заказ они были дороги – не менее двухсот рублей. Напомню: средняя официальная зарплата по стране равнялась ста пятидесяти рублям. В Якутске, конечно, доход благодаря северным коэффициентам и надбавкам был выше. Но у меня ещё не было надбавок, а городской якутский коэффициент составлял лишь сорок процентов. При этом надо было обустраивать совершенно пустую квартиру. Поэтому заказал себе обувь подешевле – не торбаса, а меховые ботинки. И не из оленьей шкуры, а из лошадиной.

Ещё одна физиологическая проблема для выходцев из европейской части – аномально высокое атмосферное давление. Оно держится довольно долго. И зимой, и летом. А если и уменьшается, то случаются весьма резкие перепады. Как и температурные.

Помню один такой случай в начале декабря. Если двадцатиградусный мороз в октябре уже практически норма, то что говорить о декабре. Но однажды в начале этого зимнего месяца случилось внезапное потепление, на улицах образовались лужи. А потом в течение нескольких часов температура упала ниже тридцати градусов. И рябь на лужах так и замёрзла волнами.

Когда город при пятидесятиградусных морозах окутан туманом и это продолжается не один месяц, наступает психологический стресс. И прежде всего у только что поселившихся в этом экстремальном крае. Это тоже надо преодолеть.

Ещё одной весьма серьёзной проблемой (и неожиданной для меня) оказалось негативное отношение ко мне некоторых членов редколлегии. Неожиданной – потому что в Москве это никак не проявлялось.

Но оказалось, что редактор общественно-политического отдела затаил на меня обиду за то, что я, выскочка, будучи официальным обозревателем на очередной летучке, позволил себе назвать материалы этого отдела «трескучими», сославшись при этом на схожую оценку определённых газетных публикаций Лениным. Причём тут Ильич и «Водный транспорт»? Но вот такой я был прямолинейный «правдоруб». И теперь этот редактор отомстил мне.