По следам Таманцева

Трахименок Сергей Александрович

Проснулся, когда самолёт уже заходил на посадку в Иркутске. Я пожалел, что просмотрел Байкал с высоты птичьего полёта. Но вспомнил, что увижу его ещё раз из окна поезда, и успокоился.

Билет до Улан-Удэ взял на какой-то проходящий и поехал в обратную сторону, предвкушая приятную встречу с моим спонсором в Улан-Удэ и листая дневник Трубника.

Часть вторая Восток-Запад

Шаповал

Шаповала

бьёт мелкая дрожь. До чего же холодно лежать в снегу. Даже полушубок не спасает. Впрочем, разве это полушубок — одно название. Ему лет десять, и подшёрсток, — а именно он даёт тепло, — давно вытерся. Да что там подшёрсток! И шерсть стала короче наполовину. Стоило ли менять телогрейку на такой полушубок? Но… в партизанской иерархии командиру диверсионной группы не пристало ходить в телогрейке… Однако, что-то на этот раз уж очень холодно, уже начинает трясти мелкая дрожь. Не заразился ли он тифом, ночуя два дня назад в одной незнакомой крестьянской избе? Спали они на соломе и всю ночь слышали, как кашлял на печи больной старик.

«Не приведи господь заболеть, — думает не верящий в Бога Шаповал. — Что скажут ребята? Хотя ясно, что скажут: надо лечиться, отлежаться. А, возможно, кто-то подумает, что испугался Шаповал, решил не участвовать в операции».

Эту операцию Шаповал готовил давно. Сначала поставил задачу местным мальчишкам следить за движением на железной дороге и фиксировать крупные эшелоны с техникой и живой силой. Трубник собирал информацию через своих связных. Особое внимание обращали на составы, безопасность которых обеспечивалась дополнительными средствами. Потом данные Трубника и Шаповала сравнили. В основном они совпадали.

Пока собирали сведения, отрядные умельцы приделали детонатор к 152-миллиметровому снаряду и передали его ребятам Шаповала. Общий вес взрывного устройства потянул почти на сорок килограммов. Пришлось искать подводу и ночью везти его поближе к железнодорожному полотну магистрали Минск — Москва.

Это не бог весть какая акция, но Шаповал знает, что немцы через своих пособников внимательно следят за всеми передвижениями у дороги. И чем меньше посторонних людей привлечено к операции, тем больше надежды на её успех.

Устройство закопали в снегу неподалёку от железнодорожного полотна, обозначили вешками, чтобы можно было найти его в темноте. С этого момента тянуть было нельзя. Не только потому, что у немцев были свои глаза и уши вокруг железной дороги, но и потому, что могло случиться множество совершенно непредвиденных вещей: скажем, на устройство случайно натолкнётся кто-то из полицаев или местных жителей, либо самодельный детонатор отсыреет.

По собранным данным, особо охраняемых эшелонов в сутки могло проходить несколько пар. Днём подобраться к железнодорожному полотну и тем более заложить заряд невозможно, значит, операцию необходимо проводить ночью.

И вот они ждут состав. Рядом с Шаповалом лежит Трубник. Невдалеке от них Кашин, Львов и Антонов. Все молчат. Ночью, да

ещё и в лесу даже шёпот слышен очень далеко. Все это знают, потому научились обмениваться информацией при помощи жестов.

Середина марта: днём тепло, снег начинает чернеть и таять, а ночью растаявшее схватывается морозом. Эти тонкие льдинки сейчас больно режут руки. Чтобы время шло быстрее, нужно научиться его убивать. И Шаповал думает о том, что ещё два года назад он и не предполагал, что будет лежать возле полотна железной дороги и караулить немецкий эшелон.

Он призывался в сороковом году, начинал службу в 120-м отдельном батальоне связи стрелковой дивизии. Войну встретил под Гомелем. Дивизию мгновенно перебросили под Оршу, где после боёв она попала в окружение. Но большая часть дивизии всё же вышла из него. Вышел и Шаповал, в военной форме, с оружием и документами. Было это под Смоленском. После переформирования Шаповал попал в 136-й отдельный саперный батальон 28-й армии маршала Тимошенко. Опять бои, и опять окружение.

На этот раз все сложилось менее удачно. Фронт стремительно уходил на Восток. Разбившись на мелкие группы, бойцы пытались прорваться к своим, но вскоре стало ясно, что второй раз из окружения им не выйти.

Группа, в которой был Шаповал, решила идти обратно в Белоруссию, где, по слухам, уже развернулось партизанское движение. Но партизан им пришлось искать долго, поскольку первые группы, которые специально оставили в тылу, в большинстве своём были уничтожены немцами, а массовое партизанское движение началось только в середине сорок второго.

Через местных жителей Шаповал вышел на партизанский отряд «За победу», который входил в состав партизанской бригады имени Кирова. Здесь — то и пригодились его техническая подготовка и военный опыт. После нескольких операций он становится старшим диверсионной группы. А потом…

Зашевелившийся Вася Трубник вернул Шаповала из мира воспоминаний к реальности. Вася указывает пальцем на дорогу.

— Ага, вот и патруль, значит, скоро будет эшелон.

Шаповал слышит, как тяжело и напряжённо дышит Трубник, и ему кажется, что дыхание остальных членов группы слышит не только он, но и патруль.

Фрицы идут медленно, переговариваясь по-немецки, просвечивая фонариками пространство впереди на рельсах и рядом с насыпью. Как только они скрываются из виду, Шаповал приподнимается и кивает головой. Трубник и Кашин берут в руки носилки, на которые уложен снаряд, и быстро несут их к насыпи.

Шаповал, прижавшись к стволу дерева, пытается увидеть в темноте то, что может помешать им. Ему кажется, что Трубник и Кашин работают слишком медленно и могут не успеть заложить снаряд. Новая отмашка, и на помощь Трубнику и Кашину устремляется Антонов, мгновенно преодолевая пространство до насыпи.

В той части группы, что сейчас устанавливает взрывное устройство, главную роль играет Трубник. Работают маленькие лопатки, но Василий на секунду останавливает Антонова и Кашина и прикладывает ухо к рельсу.