По следам Таманцева
Шрифт:
Тут я немного растерялся. Как войти в контакт с человеком другого поколения, если ты его даже не видишь? Решение пришло ниоткуда.
— Это коллеги-контрразведчики из Белоруссии вам звонят, — сказал я, — мне ваш телефон дали в Союзе писателей России.
— Там есть мой телефон? — сказал Богомолов и замолк. Пауза затягивалась, и я продолжил монолог:
— Я автор нескольких документальных фильмов о разведчиках, у меня есть задумка написать о тех, кто работал в контрразведке. Не могли бы вы, как автор романа «Момент истины», сказать несколько слов перед камерой
— Нет, — ответил Богомолов категорично, — я человек не публичный и камер не люблю.
— Но у меня есть весьма любопытная для вас информация, по одному из прототипов ваших героев…
— Моих героев?
— Да.
— Любопытно…
— Я завтра буду пролётом в Москве, и если бы вы согласились встретиться?
— Не знаю, — ответил Богомолов, — чем я вам могу помочь…
— Вы очевидец и летописец той войны…
— Я летописец, — прервал меня собеседник, — одной операции и на большее не претендую, пока… во всяком случае…
— Я не настаиваю…
— Вообще-то я занят…
— Тогда, может быть, во время следующего моего приезда в Москву или вашего в Минск?
— Ладно, чего не сделаешь для коллег и белорусов… Когда появитесь в Москве, перезвоните мне…
Установив контакт с Богомоловым, я тут же сделал ещё один звонок в Москву. Услышав в трубке знакомый голос, сообщил:
— Андрей, завтра я прилетаю в Москву, буду в девять ноль-ноль в Домодедово рейсом из Новосибирска.
— Вас надо встретить?
— Да, но это не главное. Помнишь, ты когда-то хотел встретиться с Богомоловым, взять автограф, поговорить…
— Помню, — сказал Андрей.
— Так вот, завтра такая встреча может состояться. Если ты, конечно, не занят.
— Что вы, ради такого дела я отпрошусь у начальства.
— Обязательно отпросись. Кто знает, будет ли ещё когда возможность поговорить с Богомоловым… Да, не в службу, а в дружбу — купи коробку конфет его супруге, по возможности белорусских, наверняка ему будет приятно. А я с тобой рассчитаюсь.
— А у него есть супруга?
— Думаю, есть…
— Всё сделаю.
— Да, и книгу прихвати для автографа.
— Книгу не смогу, она в Минске осталась.
— Поищи где-нибудь. Это нужно для знакомства и разговора.
Я повесил трубку. Всё складывалось как нельзя лучше. Я удачно «наживулил» завтрашние контакты в Москве, и осталось просить Господа, чтобы самолёт не задержали, в полёте ничего не случилось, Богомолов не передумал, и Андрей приехал в аэропорт. Впрочем, Андрей не может не выполнить своего обещания.
Он был самым способным моим учеником, но, как часто бывает с неординарными личностями, эта неординарность сыграла с ним злую шутку. В военное время или в экстремальных обстоятельствах деловые качества таких сотрудников позволяют маленьким и большим начальникам с их помощью успешно решать сложные боевые задачи. Это устраивает всех: самого сотрудника, так как он объективно оценён, его начальников, которые тоже ценят его и стараются у себя в подразделении иметь побольше таких, как он.
В мирное время всё иначе. Неординарность таких
Так вышло и с Андреем. К счастью, рядом дружественное государство — Россия, в которой есть нужда и в хороших спецназовцах, и в тех, кто умеет их готовить.
Был ранний вечер, я решил пройти пешком по Вокзальной магистрали до железнодорожного вокзала.
Потом я взял несколько бутылок пива «Сибирская корона» и стал продвигаться к себе «на базу». Хозяева были уже дома. Мы сели за стол. Через какое-то время пришло благостное состояние расслабленности, и хозяин спросил:
— Кстати, а как там у вас, в Белоруссии?
Трубник
В нашей землянке готовится праздник. Марковна, в помощь которой выделили партизанку Настю, руководит Кашиным и Антоновым. Сначала те по её команде носили воду, затем кололи дрова для костра, на котором Марковна готовит «праздничный кондер». Но в отличие от обычных дней сегодня и костёр праздничный, точнее, два костра. За первый отвечает Кашин, а за второй — Антонов. На первом Марковна варит в котле своё главное блюдо, на втором на сковороде шипят шкварки, которыми она собирается заправлять кондер.
Потом «диверсанты» накрывают «стол», располагая на половике, который постелен прямо на лапник в землянке, алюминиевые чашки, кружки, а также холодную закуску — всё, что удалось добыть в деревнях по такому случаю.
В полдень пришли гости. Первыми появились хозвзводовцы во главе с командиром по фамилии Грахович. Они тут же возмутились, поскольку половик, на котором был накрыт «стол», предназначался ими для подарка молодым. Но Кашин успокоил их, сказав, что потом молодые используют его по назначению: отгородят им угол в землянке и «будут жить-поживать и добра наживать».
Землянка набита битком. Но у торца половика, где сидят Мария и Миша, есть свободное место. Его держат для командира отряда.
Командир хозвзвода сидит на лапнике, скрестив ноги по-турецки, а рядом с ним стоит обшарпанный саквояж. Он закрыт на два замка. Но в отряде все знают, что в нём две бутыли. Одна — с самогоном, другая — со спиртом. В трудные времена, когда спирт кончался, лечить больных и раненых было нечем, партизаны просили местных жителей выгнать самогона. Когда же удавалось создать запас спирта, самогон переставал быть неприкосновенным запасом. И опять же все знали, что Грахович вовсе не ждёт команды командира отряда, какую бутыль открыть. Всё гораздо тоньше. Если командир появится в полушубке, перетянутом ремнём, и в шапке, надвинутой на лоб, про спирт можно и не вспоминать, подальше спрятать его в саквояж, а на «стол» выставить бутыль с самогоном. Но если он будет в расстёгнутом полушубке, а шапка сдвинута на затылок, — можно рискнуть и подать на стол спирт, что для партизанской свадьбы предпочтительней.