По следу коршуна
Шрифт:
Ваняшин взглянул на него и отвернулся. Не сомневался в том, что звонит – майор Туманов, или этот противный капитан Грек. Только, как ответить, когда руки склеены липкой лентой, а морда разбита.
– Ты что ли куда нажала? – рявкнул на девушку Семен. Та испуганно отшатнулась и покрутила головой.
– Нет. Никуда я не нажимала. Это, наверное, ему звонят, – кивнула она на Ваняшина, прижавшегося спиной к забору. Кроме выбитого зуба, Семен еще умудрился садануть ногой по правой почке.
– Ну что, кончать ментенка будем? – отвалив тяжелую челюсть, спросил Семен, угрюмо уставившись на Ваняшина.
– Погоди. С этим мы всегда успеем. В крайнем случаи используем его, как прикрытие. А пока, пусть в подвале посидит. Там прохладно. Самое место, ему раны подлечить. Крысы кровь любят.
Услышав про крыс, Маша поежилась, впервые взглянув на молодого парня с жалостью. «Боже мой, что они с ним делают?» – подумала она, испугавшись. Не ожидала, что все зайдет так далеко. А они, просто звери. Так издеваться над человеком, пусть даже ментом, нельзя.
Вечером Семен затащил ее в постель, и не смотря на отчаянное сопротивление, легко овладел девушкой. Юрий, как и в прошлый раз не вступился за нее. Сидя в соседней комнате, он спокойно наблюдал в открытую дверь, как огромный Семен навалился на девушку, прижав ее к кровати, на которой совсем недавно она занималась любовью со стариком Академиком. Пусть теперь потешит молодого. Видел, как застонала она, когда Семен грубо забросил ее ноги себе на плечи. Улыбнулся и не поленился встать, подойти и закрыть дверь. Хотя Семен и не стеснялся его. Даже наоборот, пригласил, увидев Юрия в дверном проеме.
– Присоединяйся. Сделаем «бутерброд». Вон какая она вкусная.
Юрий отказался. На эти забавы, двух извивающихся на постели тел, он смотрел глазами умудренного жизнью человека. Захотели порезвится? А чего они стоят в этой жизни? Тупица Семен, готовый проломить череп кому угодно за бутылку водки. И эта молоденькая, шалашовка, неудачница. Не пригодная ни на что, кроме, как раздвигать пошире ноги. Ненасытная сучка. Таких как Семен, чтобы ее удовлетворить, нужно пятерых. В ближайшем будущем от них придется избавляться. Даже от Семена. И Юрий сделает это не жалеюче.
Когда Семен вырубился мертвым сном, Маша тихонько выскользнула из-под одеяла. Быстро натянула трусики, одела шорты и майку. Одежда Семена лежала на кресле. Запустив руку в карман его брюк, девушка достала ключ от подвала и крадучись вышла из комнаты. На минуту остановилась за дверью, прислушалась. Храпит Семен как храпел, и девушка успокоилась. Намаялся на ней здоровяк, удовлетворяя свою похоть. Выложился весь, хоть за ногу дергай. А как Юрий?
Она подошла к двери, за которой в маленькой комнатенке, где едва умещалась кроватка, спал Юрий. Прислушалась. Тишина за дверью. Спит, наверное, бывший ее любовничек. Поздно уже. Время два часа ночи. И Маша босиком пошлепала по лестнице на первый этаж. Сама поражаясь тому, что в тишине огромного дома совсем не слышно ее шагов, словно вовсе и не она сбегает вниз, а ее сознание, воплотившись в некую телесную субстанцию. А сама она еще там возле Семена.
Выскользнув через веранду на улицу, она подбежала к двери, на которой висел здоровенный замочище, и прежде чем отпереть его,
– Эй, милиционер?
Услышала шаги, а потом тихий шипящий голос Ваняшина:
– Ну, чего тебе? Скучно стало? Посмеяться пришла?
Живой еще мент. Не окачурился, как того хотел Семен. Злой он человек. Даже лежа с ней в постели, думал о том, как бы прикончить молодого мента. И если б не Юрий, растерзал его на куски. Он и ее не пожалеет. И Маша боялась его. И Юрия боялась.
Сунув ключ в замок, оглянулась. Дверь вернады открыта. А ведь она закрывала ее. Но никого нет. Ветром, наверное, дверь открыло.
Она быстро отперла замок, открыла дверь погреба.
– Выходи, милиционер. Бежать тебе отсюда надо, пока Семен не грохнул тебя. Да и меня заодно. Побыстрей давай, – торопила она.
Ваняшин поглядел подозрительно. Не разыгрывает ли его, случайно, эта крошка? Только с чего бы ей проявлять к нему жалость? Она, вроде, с бандитами заодно.
– Да не хочу, чтобы тебя убили. Ты, вроде, как из-за меня пострадал. Это ведь я тебя узнала. Только я ведь не знала, что ты мент. Думала, ты один из парней Академика. И тот цыган… Когда вы следили…
– Да не цыган он, а грек.
– Какая разница? Хоть хохол, – не проявляя особенного интереса к национальности капитана Грекова, сказала Маша. – Там на кладбище, работяга сказал, что менты спрашивали про цветы и кто их привозит, но я на тебя не подумала. А Юрий сразу сказал, что ты от ментов.
– Слушай, мне бы руки развязать. Отвалятся скоро, так отекли. Поможешь? – попросил Ваняшин, показав онемевшие руки.
Маша достала из кармана шорт перочинный ножик Ваняшина. Забрала его у Юрия. Раскрыв, быстро перерезала липкую ленту, отдирая ее с рук лейтенанта.
– Вон там стоит моя машина, – показала она в темноту. – Ключи, в замке зажигания. Мы можем воспользоваться ею. Ты как?
Ваняшину стало жалко оставлять свою новую «девятку» совсем недавно купленную отцом. Нехорошо получилось. Отец дал ему поездеть на работу. Оставить ее тут, значит, распрощаться с ней навсегда.
– Поехали лучше на моей, – предложил лейтенант, глянув на свою новенькую красавицу, стоящую напротив веранды под фонарем.
Но Маша упрямо замотала головой.
– Нет.
– Почему, нет?
– Да потому, – несколько громче, чем это следовало бы, произнесла она. Но довел ее этот молодой мент своим непониманием. Или тупостью. Маша еще точно не решила чем. Да и решать-то некогда. Ноги бы унести отсюда. В камере хранения Белорусского вокзала у нее стояла сумка, а в ней новенький паспорт с другой фамилией и именем. Причем, самый, что ни на есть, подлинный. Спасибо Стасику. Постарался. Обещал увезти ее отсюда, из этой вонючей дыры и не успел. Но Маша не дура, и сама решила бежать. И сделать это сейчас и не медленно, пока оба ублюдка спят. Еще перед тем, как Юрий с Семеном, приехали сюда, она собрала сумку, положила в нее новый паспорт и оставшиеся от Стасика пять тысяч долларов. И все это отвезла в камеру хранения. Искала шанс удрать от Юрия с Семеном. И вот он, это шанс. И очень бы не хотелось, чтобы все сорвалось. Могла бы убежать одна, да жалко стало этого молодого лопуха. Забьет его Семен до смерти. Забавы ради, забьет.