По следу крови
Шрифт:
Детективы сказали, что уже побывали у его друга, и тот заявил, что подсобного рабочего в тот день в глаза не видел.
— Он врет! — закричал парень, но потом признался, что точно не помнит, где был в тот день.
— Я только помню, что она шла по Грин-лейн, — настаивал он. — Но я к ней не притрагивался! Почему вы все на меня валите? Я с ней на Грин-лейн даже не разговаривал!
Когда он, наконец, успокоился, суперинтендент Тони Пейнтер спросил:
— Если ты от всего отказываешься, зачем
— Вы же сами спрашивали, — угрюмо заявил он.
Они напомнили о другом его признании — нападении на Дон Эшуорт.
— Ты признаешь, что говорил это? — спросил Пейнтер.
— Да, папа прав. Надо было молчать. Я же ничего не сделал!
— Подтверждаешь ли ты, что в субботу вечером сказал нашему человеку, что видел Дон у ворот на Грин-лейн?
— Да… Я говорил об этом с папой, — заявил он.
Вспомнив об отце, он вдруг бросился лицом вниз на стол и зарыдал. Потом поднял голову, взглянул на Пейнтера и До мутными глазами и выпалил:
— Возьмите у меня кровь на анализ!
Следствие, проверявшее каждое слово, которое срывалось с губ подсобного рабочего, вышло еще на одного свидетеля. 1 августа, за день до того, как было найдено тело, этот человек наблюдал за работай полиции недалеко от места преступления. Вдруг к нему подъехал мотоциклист. Они перекинулись парой фраз об исчезновении девочки, и парень обмолвился, что поиски лучше вести у обочины Ml. Другой свидетель видел подсобного рабочего 1 августа целых три раза. Он весь день крутился недалеко от места убийства.
На очередном допросе подозреваемый заявил, что в четверг, в тот час, когда убили Дон, он проводил время с одним другом… И в пятницу тоже. Но по показаниям самого этого друга, он не видел подсобного рабочего ни в тот, ни на следующий день.
Вечером, когда допрос возобновился, полицейские спросили:
— Ты говорил, что шел за ней по дорожке, смеялся, шутил и трогал ее, а она не возражала. Но ты не помнишь, что именно ты сделал, так?
Он уставился на них, а потом сказал:
— Не весь вечер. Я, кажется, был в гараже.
— Вряд ли ты был в гараже, — сказал Пейнтер.
Они все устали и начинали злиться.
— Ты сам сказал, что пошел за ней по тропинке!
— Не знаю я! Меня там не было!
— Нет, был.
— Я лучше знаю, где я был!
— Ты дважды заявил, что был! — кричал Пейнтер. — Ты там был! Рассказывай!
— Когда ты ушел, она еще дышала? — спросил сержант.
— Не знаю.
— Ты запаниковал? — продолжал Пейнтер.
— Да.
— Почему? Она уже не двигалась?
— Нет.
— Почему она не двигалась?
— Я не знаю.
— Что ты сделал дальше?
— Я тогда, кажется, на нее и лег.
— Где были твои руки?
— На
— Что ты делал, когда лег на нее?
— Смеялся и шутил. Я сказал, что больше ее не отпущу. Она тоже смеялась и ползала по мне.
— И что потом?
— Я подполз поближе к ее лицу и сел ей на грудь. Да, я вспомнил, именно на грудь.
— Это было до или после того, как ты ее ударил?
— До.
— Что ты подумал, когда она перестала шевелиться?
— Не помню.
— Говори!
— Когда я увидел, что она не шевелится, то подумал: черт, надо же! Вскочил и побежал назад по дорожке. Я испугался, что у нее с сердцем плохо.
— Где все это происходило?
— У канавы, недалеко от живой изгороди. Я не помню, потому что я ничего этого не делал. Не помню точно.
— То есть ты утверждаешь, что не убивал ее?
— недоверчиво спросил До.
— Я имею право ходить по дорожке… Я не знаю, что произошло!
— Но ведь всего несколько секунд назад ты говорил, что сидел у нее на груди!
— Я вам говорил, что бы я хотел сделать!
Когда допрос возобновился, парень заявил:
— Я постараюсь вам все рассказать. Если вспомню.
— Давай, рассказывай.
— Ну вот, я стал щупать ее сверху. Потом дотронулся до юбки. Она сказала «не надо», но я продолжал. Она начала кричать. Одной рукой я зажал ей рот, а другую сунул ей в трусы. Она сопротивлялась. Она повернула голову и… Больше я ничего не помню. А потом она лежала и не шевелилась. Наверное, я слишком сильно зажал ей рот и нос, и она задохнулась. Я не мог оставить ее там, где она лежала, и спрятал.
— Где?
— Я набросал на нее кучу ветвей и сучьев.
— Как она лежала, когда ты ушел?
— Лицом вниз.
— На животе, на боку или на спине?
— На боку, — сказал он.
Ее действительно нашли на боку.
— Где ты взял ветви?
— На Грин-лейн.
— Тебе пришлось ее волочить, чтобы спрятать?
— Нет.
— Ты уверен?
— Да, уверен.
— Продолжай, — велел Пейнтер.
— Я говорю правду! Вы что, не понимаете, что это не я? Я даже не знаю, где она лежала. Я так и сказал вашему человеку. Я же говорил про ворота. Ее там надо искать!
В 21.37 они вставили новую пленку и в очередной раз напомнили ему о правах.
— Ты рассказывал нам о том, что произошло, — начал Пейнтер.
— Когда я дотронулся до юбки, она закричала. И тогда я зажал ей рот, чтобы она прекратила.
— А что было потом?
— Я подумал: надо как-то пометить, что ее задушили. Что я и сделал. Ее задушили.
— Как ты ее пометил? — спросил Пейнтер.
— Я схватил ее за горло и сильно сдавил. Очень сильно.
— Что дальше?
— Больше ничего не помню.