По требованию герцога

Хэррингтон Энн

14 глава

Себастьян открыл глаза и улыбнулся. Миранда все еще была в его постели.

Утренний солнечный свет тускло проникал в комнату из-за задернутых штор, но достаточно ярко, чтобы он мог насладиться видом ее обнаженного тела рядом с ним, ее спиной к нему, когда она спала на боку, а ее рыжевато-светлые волосы покрывали подушку, как шелк. Бедняжка была измучена, и он был ответственен за это, потому что в середине ночи он снова разбудил ее, чтобы повторить особый трюк, которому научил ее. На

этот раз, слава Богу, не было слез, только крики страсти. Он не думал, что смог бы вынести, увидев, как она рыдает в его объятиях во второй раз.

Он улыбнулся, уткнувшись ей в висок. Прошлая ночь была одним сюрпризом за другим, с того момента, как он вошел в комнату и обнаружил, что она ждет его, до того, как она тихо призналась, что любит его.

Она любила его…Боже милостивый. Он все еще не мог в это поверить. Она не только осмелилась произнести эти слова, но он мог ощутить это в ее поцелуях и почувствовать это в том, как она сделала себя такой уязвимой перед ним. Ни одна женщина никогда не говорила ему этого раньше и не занималась с ним сексом так, с такой любовью, скрывающейся за страстью.

Но ни одна другая женщина не была Мирандой.

Он понятия не имел, что ему делать с ней или с его собственными растущими чувствами к ней. Он не хотел думать о будущем. В тот момент, когда она спала рядом с ним, вся теплая и восхитительно смятая в постели, опьяняюще пахнущая розами и сладким мускусом секса, он был спокоен. Он был счастлив, счастливее, чем когда-либо в своей жизни. И он не хотел признавать мир за дверью своей спальни.

Она пошевелилась во сне и придвинулась ближе, пока ее ягодицы не прижались к его бедрам. Обняв ее, он улыбнулся ей в волосы, когда она проснулась с долгим, мягким вздохом.

— Себастьян, прошептала она, перекатываясь на спину, ее тело все еще было теплым и податливым после сна.

— Доброе утро, Роза, — пробормотал он.

Затем он приподнялся над ней и был вознагражден видом ее груди, восхитительно обнаженной в утреннем свете. Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее розовый сосок.

— Да, — выдохнула она, — доброе утро.

Все еще с закрытыми глазами, бодрствующая, но дрейфующая на грани сна, она еще раз глубоко вздохнула и выгнула спину навстречу ему.

— О… очень доброе утро…

Он тихо усмехнулся. Не в силах отказать себе даже в этом маленьком удовольствии, которое она так свободно предлагала, он взял ее сосок губами и нежно пососал. Он закрыл глаза и позволил себе насладиться этим тихим моментом, когда она все еще полностью принадлежала ему.

Ее тело просыпалось, пока она не была полностью возбуждена и тихо дышала. Если то, как ее сосок затвердел под его языком, было каким-то признаком, то она уже снова жаждала его внутри себя. Хорошо. Потому что он планировал заняться с ней любовью еще раз, прежде чем выпустить ее из своей постели.

Неохотно отпустив ее из своих губ, он

поднял голову и прошептал ее имя. Ее глаза распахнулись, и от счастья, которое он увидел в их зеленых глубинах, у него перехватило дыхание.

О да, она любила его. И если он не будет осторожен, она заставит его полюбить ее в ответ.

Она протянула руку, чтобы провести кончиками пальцев по его щеке.

— Ты часто так просыпаешься по утрам?

— Нет.

Он прикоснулся своими губами к ее губам и усмехнулся.

— Но с тобой это мой любимый способ.

— Но ты никогда раньше не просыпался со мной.

Он дразняще повторил ее слова из оперы:

— Вот поэтому и любимый.

У нее вырвался смешок, затем она прикусила губу с намеком на застенчивое обольщение, от которого у него екнуло сердце.

— Мой тоже.

Просунув руку ему за шею, чтобы провести пальцами по волосам у него на затылке, она повернула голову и посмотрела в окно.

— Уже рассвело, — прошептала она.

Счастье на ее лице исчезло, и он почувствовал его отсутствие, как удар в живот.

— Я должна была уйти несколько часов назад.

Он прикусил ее горло, чтобы отвлечь ее, и сразу же почувствовал, как ее пульс участился под его губами. Милый Люцифер, эта женщина была ненасытна, но таким же был и он, когда был с ней.

— Я отвезу тебя домой позже.

Хотя в его голове уже крутились мысли о том, как бы удержать ее в своей постели до конца дня.

Она с сомнением выгнула бровь.

— И какое оправдание мы дадим, почему меня нет в Одли-хаусе, когда твоя мать отправится меня искать?

Он опустил голову, чтобы еще раз поцеловать ее грудь.

— Мы скажем ей, что ее старший сын — развратный донжуан, — он взял ее сосок в рот и теребил его зубами, пока восхитительная дрожь возбуждения не пробежала по ней, — который всю ночь держал тебя прикованной голой к своей кровати и ненасытно насиловал тебя, пока ты не взмолилась о пощаде.

— О, — невозмутимо ответила она. — Тогда, значит, правду.

Он засмеялся, прижимаясь щекой к ее груди и наслаждаясь тем, как его утренняя борода царапает ее нежную кожу. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так много смеялся в постели с женщиной, если вообще когда-либо смеялся. Она была одним сюрпризом за—

Дверь распахнулась. Куинтон ворвался в комнату.

— Я подумал, что сегодня отправлюсь в Таттерсолл и…

Он остановился и уставился.

— Боже милостивый, прошу прощения! Я думал, ты уже будешь один. Я просто…

Он повернулся к двери, затем остановился. И оглянулся. Недоумение омрачило его лицо.

— Миранда?

Она тихо вскрикнула от унижения и натянула одеяло на голову.

— Убирайся, — приказал Себастьян, холодная ярость пронзила его.

— Но… но… — заикаясь, пробормотал Куинн, ошеломленно уставившись на нее. — Миранда?