По требованию герцога
Шрифт:
— Как хочешь, милая. Он поднял ее с кресла и они вместе опустились на пол.
Он уложил ее на спину на толстый ковер перед огнем и отошел ненадолго, чтобы стянуть брюки, затем накрыл ее своим обнаженным телом и осторожно раздвинул ее ноги. Она напряглась, когда он погрузился в нее, вспоминая боль прошлой ночи, но его эрекция плавно вошла внутрь одним глубоким движением. На этот раз боли не было. Было только чудесное ощущение наполненности его теплом и силой, когда ее тело сознательно расширялось, чтобы принять его. И на этот
— Миранда, — простонал он ей в ухо, стараясь не раздавить ее своим весом, даже когда она обвила его руками и ногами, чтобы притянуть его ближе.
— Ты такая приятная… ты даже не представляешь, насколько.
О, но она знала, потому что, если ее тело дарило ему столько же удовольствия, сколько его дарило ей, то это было раем. И она никогда не хотела возвращаться на землю.
— Такая теплая и тесная, пробормотал он. Она пошевелилась под ним, и он, смеясь, зарычал от удовольствия.
— Такая чертовски нетерпеливая.
Она засмеялась от счастья, не в силах сдержаться. Себастьян занимался с ней любовью, и она хотела запечатлеть в своем сознании каждую деталь этого момента… мускусный аромат их соединяющихся тел, ощущение твердых мышц его спины под кончиками ее пальцев, мужественные стоны, которые он выдыхал ей в ухо каждый раз, когда погружался глубоко в нее и заставлял ее дрожать.
Но она хотела еще большего. Она хотела найти какой-нибудь способ заклеймить его, чтобы она могла унести его с собой за пределы рассвета.
— Научи меня чему-нибудь новому, прошептала она, лаская рукой его щеку. — Чему-нибудь особенному.
Он замер и посмотрел на нее сверху вниз, его голубые глаза потемнели от удовольствия, когда он изучал ее лицо в свете камина.
— Хорошо.
Он поцеловал ее в ладонь.
— Чему-то особенному.
Не вырываясь из ее тепла, он обхватил ее руками и перекатился на спину, усадив ее сверху. Удивленная быстрым движением, она оседлала его талию, его мужское достоинство все еще было внутри нее.
Она уставилась на него сверху вниз, и ее губы приоткрылись в ошеломленном "О".
Когда до нее медленно дошло, почему это было особенным, что в этом новом положении они смогут увидеть чистое счастье, которое каждый приносил другому, ее губы изогнулись в улыбке. С радостным смехом она начала двигаться, сначала только совершая небольшие повороты бедер, которые вызывали у него низкие стоны удовольствия, затем более смелые толчки, которые заставляли его руки сжимать ее бедра, чтобы сдержаться. Поджав ноги под себя для опоры, она приподнялась и опустилась, поднимаясь и опускаясь вдоль его твердой длины плавным скольжением, которое почти вывело его из нее, только для того, чтобы снова погрузиться и полностью погрузить его в свое тепло.
Она радостно запрокинула голову, положив руки ему на грудь и впившись пальцами в твердые мышцы. О, какое дьявольское
Он приподнялся на локтях, приподнимая спину от пола, чтобы поцеловать ее.
— Давай же, милая, — настаивал он, в то время как его бедра продолжали вращаться и раскачиваться под ней, его голос был горячим шепотом. Он облизнул ее губы.
— Я хочу видеть, как ты находишь свое удовольствие.
Его слова каскадом пронеслись сквозь нее, проливаясь в тысячу огоньков тепла, которые закружились в ней и зажгли в ней пожар. С тихим криком отчаянной потребности она начала яростно скакать на нем. Каждый толчок был чистым удовольствием и жадностью, требовательным и голодным, и она двигалась изо всех сил, мчась к приближающемуся освобождению—
Она разбилась вдребезги. Запрокинув голову, она выкрикнула его имя, когда волна освобождения накрыла ее, только чтобы снова застонать, почувствовав, как он глубоко вошел в нее и прижался к ней бедрами, чтобы продлить этот момент для нее.
Он толкнулся под ней с такой силой, что оторвал ее от пола. Она прильнула к нему, отчаянно желая соединить свою душу с его, отчаянно желая, чтобы он почувствовал, как сильно она его любит. Второе облегчение охватило ее, второй крик капитуляции вырвался из ее горла. Затем он присоединился к ней, выскользнув из ее тепла, чтобы вздрогнуть от собственного освобождения мгновением позже.
Он упал обратно на ковер, и она рухнула ему на грудь, совершенно измученная и полностью удовлетворенная. На мгновение она не могла дышать, не от напряжения, а от переполнявших ее эмоций. Поглощавших ее, заставляющих кружиться в пространстве, а ее сердце кувыркаться без контроля…
Когда ее дыхание восстановилось и она открыла глаза, она снова лежала на спине, а Себастьян был над ней, как будто он тоже не хотел, чтобы этот момент заканчивался. Вплетя свои пальцы в ее, он развел ее руки в стороны, прижимая ее под собой. Он уставился на нее сверху вниз. Его глаза блестели в тени, а губы были приоткрыты, как будто он хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов.
Долгое мгновение они оставались в таком положении, и единственным звуком было биение их сердец, эхом отдававшееся друг в друге.
Затем у нее вырвалось рыдание.
— О Боже, Миранда, — нежно прошептал он, освобождая ее от своего веса и поворачивая ее в своих объятиях, чтобы с беспокойством обхватить ее лицо руками, когда она тихо заплакала. Самообвинение омрачило его лицо.
— Я причинил тебе боль. Он нежно целовал ее губы и щеки, словно пытаясь взять всю ее боль на себя. — Мне так жаль…