По ту сторону границы

Климов Виктор

– Я всего лишь хотел выжить, понадеявшись на толику везения.

– Ты представляешь свой народ? – наконец подал голос Даут.

Говорил он с гораздо более явным акцентом, чем его начальница. Видимо, язык Договора если и изучал, то, не имея большого таланта к лингвистическим упражнениям. Хотя всё-таки падежи и склонения пытался соблюдать.

– Я повторю: мне не известно ни о каком Договоре. Я всего лишь турист.

Он заметил не понимающий взгляд Айюнар.

– В смысле, странник, для развлечения. Я всего лишь решил посетить места, где когда-то жил в детстве с родителями,

и вообще не подозревал, где окажусь в итоге.

– То есть вы – одиночка?

Вадим уверенно кивнул.

– И вас никто нигде не ждёт и искать не будет? – ставил свою реплику иномирный особист.

Вот сейчас было как-то не по себе. После таких слов обычно жертву кончают без зазрения совести, так как никто её искать не будет. Ну, пропал и пропал человек. Сирота, братьев, сестёр нет. Дяди, тёти тоже отсутствуют. Заявление о пропавшем человеке писать никто не будет. Просто пополнит статистику пропавших без вести.

Одно радовало, что он вроде как никакой явной угрозы своим новым друзьям не представляет и причинить какой-либо вред им не может. А это означало, что мотив для его ликвидации отсутствует. По крайней мере, он лежал не на поверхности. Если только он не нарушил каким-то образом этот пресловутый Договор, о котором они всё время талдычат.

Но и водить своих благодетелей, спасших его от медленного усыхания, он водить за нос не собирался. Это как прийти на собеседование с отличным резюме, напустить туману, но по факту оказаться никчемным специалистом. А этот Даут явно бы расколол его при необходимости и точно при этом пользовался бы далеко не одними уговорами. Наверняка в его арсенале есть куда более эффективные способы получения информации.

Тут лучше попробовать заработать доверие. Тем более, что ничего серьёзного он всё равно рассказать не мог.

– Я - сам по себе, - с расстановкой произнёс Вадим. – Я не работаю на правительство, или на какую-либо правительственную структуру. Я простой предприниматель, в меру успешный. Люблю вот путешествовать.

– Ты сказал, что хотел посетить места, где жил в детстве со своими родителями. И, тебе это удалось? – Айюнар взяла со стола некий темно-красный фрукт размером с крупную сливу и надкусила его, внутри он оказался ярко-жёлтым, но по виду не таким сочным, как обычная слива.

Хозяйка казалась одновременно раскрепощённой и уверенной в себе. Не исключено, что свою роль в этом играло присутствие, как она его назвала, офицера безопасности, который мог избавить своего нанимателя от присутствия незваного гостя по щелчку пальцев.

– Я был несколько удивлён тому, что увидел, но да, я вспомнил места, в которых жил в детстве.

– И чему ты был удивлён?

– Заброшенности.

– То есть ты не знаешь, почему твой народ покинул Рубеж?

– По всей видимости, у командования были на то причины, - осторожно ответил Вадим, - но меня о них не информировали.

– Хм… - с сомнением покачала головой Айюнар.

– Бывает так, что условия меняются

О том, какие трудности страна, построившая здесь целый город, переживала три десятка лет назад, Вадим решил не упоминать. Неизвестно ещё, какие выводы могут сделать его хозяева из этой информации.

Государство или какая-то структура, действующая от его имени, просто-напросто не могла себе позволить содержать этот объект с экономической точки зрения.

И те редкие высказывания, что позволял себе его отец, говорили именно об этом, как бы банально это не звучало. Просто не было денег. Но почему тогда сейчас никто сюда не вернулся? В то, что денег на это всё ещё не было, Вадим не верил. Неужели просто забыли?

– Что ж, бывает, - кивнула Айюнар.
– Недавно ты мне сказал, что видел ещё кого-то на территории ваших людей, за колоннами Ад-эйн-Маукит. Можешь описать его подробнее?

– Сложно сказать, были предрассветные сумерки. С виду он или она – разобрать было не возможно – был похож на человека. Руки, ноги, голова. Разве что замотан был, как мне показалось, не пример вам, в какие-то тряпки что ли. И лицо закрыто полностью. Очками или маской с повязкой. Мне показалось, что стёкла блеснули.

Айюнар наклонилась к Дауту и что-то ему зашептала на ухо. Зачем такая секретность, учитывая, что всё равно не понимал ни слова, Вадим не понимал. Они могли прямо сейчас, глядя ему в глаза, обсуждать способы его приготовления – на гриле или в духовке фаршированным этими замечательными неведомыми фруктами – он бы всё равно сидел бы и тупо улыбался в ответ.

По всей видимости, ни решили, что услышали сейчас достаточно, и что Вадим не представляет опасности для хозяйки шатра, так как «особист» поднялся и, бросив короткий взгляд на Вадима, вышел наружу.

Айюнар осталась сидеть на месте, продолжив свою трапезу. Она показала жестом, что Вадим может не стесняться и тоже брать со столика всё, что пожелает. Голод действительно начинал порядком мучить Вадима, но это был правильный голод восстанавливающего силы организма. Главное, чтобы незнакомая пища не вызвала неожиданных реакций организма.

Кстати, о реакциях организма – надо бы как-то поинтересоваться, где тут у них отхожее место, или что-то подобное. Не исключено, что ему покажут идти куда-то в пустыню. По крайней мере именно так вели себя обычные бедуины, насколько он помнил.

Айюнар слегка подалась вперёд, собираясь что-то сказать.

– Чтобы ты понимал, Вад`им, - Айюнар сделала неопределённый жест рукой, - Договор не обязывает нас казнить всех, кто пересёк Границу. Договор говорит, что любой, кто пересек границу не в установленном порядке, находится в полном распоряжении другой стороны Договора. Одна из сторон, конечно, может спросить, что там с тем, кто перешёл границу, но отвечать никто не обязан, как и выдавать живого или мёpтвoго нарушителя.

– Круто!

– Причём здесь угол наклона? – приподняла ровную бровь Айюнар.

– А, это просто оборот речи такой.

Если честно, то Вадим всё-таки испытал облегчение, что Договор оставлял некоторый простор действий в отношении нарушителей Границы.

– Это мы настояли на таком условии, - продолжила Айюнар.

– Довольно жёсткое условие, - признал Вадим.

– Что поделаешь, Договор, вообще, можно сказать, написан кровью.

Вадим несколько церемонно склонил голову, приложив руку к сердцу.