По ту сторону пропасти
Шрифт:
Она спрятала лицо в ладони. Нина уныло молчала, не зная, что сказать, и не умея утешить. Утешать вообще не её специальность – только разве что правду-матку резать, отчего и подруг-то, кроме Аньки с Иркой, у неё так и не состоялось. Какие уж тут подруги с ядовитым жалом вместо языка…
– Но я намерена действовать, – подняла вдруг голову Ирка. – Проедусь по стране, по всем слётам, которые ещё на это лето остались. Денег подкопила немного, да и родные не оставят. В конце сентября побываю на дольменах на «Восхождении», а потом домой. Короче, Нинка! Я еду искать жениха, – она весело рассмеялась, и в глаза её вернулось лучистое тепло. – Челюсть-то с пола подбери! –
Звуки этого тёплого смеха каким-то образом проникли под толстую броню Нинкиной злости и тоски и там, под бронёй что-то отозвалось, затеплилось и начало прорастать наружу. Нина медленно улыбнулась, пораженная до глубины души. Милая, домашняя, уютная Ирочка – и вдруг – «проедусь по стране»!.. Вот так «пердимонокль», по излюбленному Аниному выражению!..
– Ну, ты даёшь! – высказалась она, наконец, и засунула в рот пончик, чтобы больше ничего не говорить.
Пончик восхитительно таял во рту. Нина замычала от удовольствия, и с удивлением поняла, что к ней возвращается вкус жизни. Панцирь застарелой тоски продолжал кусками сваливаться с измученной души. Ирка-миротворец сделала своё дело – недаром же её так прозвали!
– А ты намерена действовать? – спросила вдруг Ирка и робко взглянула на подругу.
Пончик застрял у Нины в горле, она фыркнула, закашлялась и отпила сразу полкружки чая, который, к счастью, успел остыть. Ирка тут же вскочила и начала весьма энергично хлопать её по спине.
– Прек…рати… – придушенно захрипела Нина и попыталась вывернуться. – Больно же!.. Акха!..
Она сердито плюхнулась обратно на стул, всё ещё кашляя.
– Ну, по стране я точно не поеду, – отдышавшись, саркастически заметила она. – У меня работа, знаешь ли.
– Работа, которую ты ненавидишь, – тихо сказала Ира. – Работа, которая убивает твою душу. Это не мои – твои собственные слова!
– Кто-то и эту работу должен выполнять, – привычно и устало возразила Нина.
Этот разговор уже неоднократно происходил между ними троими, и всем навяз хуже горькой редьки.
– Нина, – Ира поднялась и потянула с подоконника сумку. – Я не умею спорить и доказывать – и не люблю. Это больше по Аниной части. Ты знаешь сама, что ты не права. В общем, мне пора. Ещё хочу в магазин, нитки подкупить, пряжу и бусин всяких, по мелочи. В два часа папа повезёт меня в Родняки. Так что, если надумаешь, созвонимся. Ты ведь выходная завтра?
– Выходная, – нехотя ответила Нина и тоже поднялась. – Спасибо за предложение. И за пончики. И… за миротворчество.
Ира довольно рассмеялась и крепко обняла подругу, Нинины ноздри заполнились ароматом лаванды и розмарина. И ещё чего-то неуловимого… Духи придумывала Аня, это было её страстью и высоким творчеством. Она подбирала ароматы индивидуально под женщину, стараясь прочувствовать её, составляя сложные духи из эфирных масел и душистых трав, которые выращивала и заготавливала сама. Нине достались вербена, кедр, жасмин и южная нотка сандала. Она ни за что не рассталась бы с заветным флакончиком и подушечками-саше, которыми перекладывала свои вещи. Эти духи нежно обнимали, облекали неповторимой аурой, которая словно вплеталась в сложный и загадочный узор женской души.
– Помогло хоть миротворчество? – весело осведомилась Ира, уже обуваясь перед входной дверью.
– Помогло, – сказала Нина и улыбнулась. – Ты права, наверное… Но я ещё не готова… действовать. По крайней мере так… решительно.
– Это ничего. Но с Аней надо встретиться. Ей и так плохо – токсикозит. И ещё из-за тебя переживает. Она же знает, что ты не любишь её мужа.
– Муж – объелся груш, –
– Он – хороший человек, – немедленно бросилась на защиту Ира. – Просто… сложный. И он очень её любит. Их путь – это их путь, это не наше уже дело.
– Ладно, ладно, не читай мне моралей, а? – вяло отмахнулась Нина. – Я… подъеду к полвторому.
Ирина просияла и даже несколько раз подпрыгнула в искреннем восторге. И снова крепко обняла подругу тонкими, но сильными руками.
– Нина, у нас всех всё будет прекрасно, – в её голосе звенело вдохновение. – У нас с тобой будут и мужья, и дети, и поместья. Аня просто задаёт нам тон. Какая у них любовь, Ниночка! Неудивительно, что мы с тобой малость подзавяли. Но никто не отменял нашего с тобой собственного счастья, моя дорогая! Просто надо действовать. Ну, всё, побежала! Пока! Подъезжай!
… – Что это? – глаза Нины округлились. – Во имя всего святого, Ира, что здесь творится?
Они только что приехали в Родняки, и Нина в ужасе обозревала грандиозную стройку, бурно кипевшую в самом центре поселения, где некогда была просто утоптанная площадка для общих сборов с оборудованным на ней скромным кострищем и простецкими деревянными лавочками.
Но что тут творилось теперь!..
Ирина весело хихикнула:
– Почаще надо в поселение приезжать или, хотя бы, с подружками перезваниваться! – Она повернулась к отцу, крепкому седовласому мужчине, который вёл машину:
– Пап, ты высади нас здесь и езжай ко мне. Мы минут через двадцать подойдём. А вообще вещи выгрузи в доме, да езжай – тебе же ещё к Русе сегодня.
– Ну, как скажешь, дочь, – ответил Анатолий Михайлович. – Маме вечером не забудь позвонить.
– Не забуду, пап, – она чмокнула его в щёку и открыла дверцу. – Пойдём, Нин, я тебе всё объясню и покажу!
– До свиданья, дядь Толь, – попрощалась Нина и выбралась из машины.
Скромная полянка для скромных посиделок бесследно канула в Лету… Теперь это место выглядело так, будто в него врезался метеорит. Где-то слева на дне глубокой ямы рычал экскаватор, вгрызаясь хищного вида ковшом в её стены. На выровненной бульдозером площади рядами лежали вывороченные булыжники, а в самом центре среди скопления всякой техники в земле торчали бетонные основания фундамента будущего здания. Люди в разноцветных касках и разномастных спецовках деловито сновали туда-сюда, похожие на ярких фантастических насекомых. В некоторых из них она узнала старых знакомцев-поселян, остальные, очевидно, являлись наёмными рабочими. На деревянном постаменте, возвышавшемся на краю чудовищного безобразия, о чём-то спорили три человека с бумагами в руках, оживлённо жестикулируя и тыча в бумаги. Что-то в одном из них, в чёрных джинсах, футболке и залихватски повязанной алой бандане, было смутно знакомым, но она так и не поняла, кто это. Хаос и размах происходящего потрясли её настолько, что она зажмурилась и потёрла лицо, словно желая проснуться.
Ирка хихикнула где-то рядом, и Нина стремительно развернулась к ней.
– Ну?!.. – выпалила она рассерженно. – Что?! Это?! Такое?!
– Просто забавно очень на твою физиономию смотреть, – фыркнула Ира. – Картину можно писать. «Шок – это по-нашему».
Нина хмыкнула и забралась на большой камень, одиноко лежавший рядом. Как удачно, что она надела удобное платье в спортивном стиле с мягкими кедами-баретками, позволяющими лазить почти везде! И снова окинула взглядом панораму, словно срисованную с помпезной картины советских времён: «Даёшь ДнепроГЭС!» или что-нибудь там такое.