По ту сторону синих гор

Снежная Александра

Он мог одним лёгким жестом покончить со мной. И никто никогда не узнал бы, что он помог утонуть той, которая убила его сыновей. Он мог вообще меня не спасать, и даже я не посмела бы его за это упрекнуть. Но... Именно он сейчас кутал меня в свою одежду не позволяя замёрзнуть и умереть.

Густые брови его хмуро сошлись на переносице, а под глазами пролегли глубокие складки.

– Ненависть не вернёт мне моих детей. Не сделает меня счастливым и ничего не исправит, - прогудел кайген.
– Вражда и войны не делают этот мир лучше. Они

его разрушают. Мы ничего не добьёмся, убивая друг друга. И раз сегодня ты готова была пожертвовать собой, чтобы спасти кайгена, значит, мои сыновья погибли не зря.

Мою грудь больно сдавило в тиски, я сделала судорожный вдох и прошептала:

– Простите меня...

Кайген ничего не ответил. Запрокинул голову к небу и смежил веки.

Я знаю, что просила его о невозможном. Такое не прощают. Но мне нужно было это сказать, потому что я искренне так чувствовала.

Немного отогревшись, я повернула голову к лежащему поодаль Скъёльду в обороте, но когда зашевелилась, собираясь поползти к нему на помощь, Альфхил сжал меня ещё крепче.

– Не надо, девочка. С ним всё будет в порядке. Зверь сильнее человека, он не даст ему умереть в свой первый оборот. К тому же скоро здесь будет Бьёрн. Я его чувствую.

Теперь мужа чувствовала и я. Сердце стало бешено колотиться в груди, а замёрзшее тело ещё сильнее дрожать.

Воздух наполнился хрустом снега, шумом тяжёлого дыхания, а затем меня буквально вырвали из рук Альфхила, поднимая вверх, впечатывая в жёсткое мощную грудь и выбивая дыхание.

В перекошенное лицо мужа было страшно смотреть, и всё же я не могла отвести от него взгляда. Белые шрамы на смуглой коже проступали слишком отчётливо, делая мимику напряжённой и жуткой.

Поймала себя на мысли, что хочу погладить рубцы Бьёрна пальцами, чтобы стереть с его лица тревогу и уродующий его ужас.

Глаза мужа вдруг налились кровью и пугающим до икоты голосом, он задал вопрос Альфхилу:

– Что ты здесь делаешь?

Я сразу поняла, о чем он подумал, и прежде чём муж успел снова что-то сказать, ткнулась носом в его подбородок и горячечно зашептала:

– Он спас меня, Бьёрн! Он меня спас...

Хмурые черты лица супруга не разгладились. Он по-прежнему выглядел как дикий зверь - тот, что сейчас прятался у него внутри, но от этого менее опасным не становился.

– Я твой вечный должник, - просипел Бьёрн, вперив тяжёлый взгляд в Альфхила.

Оэн Приграничья опустил голову и тихо уронил:

– Мне ничего не нужно. Ступай, грей свою эль-манну. За мальчишкой я присмотрю.

Косо глянув на мокрого зверёныша-Скъёльда, всё ещё бессильно лежащего на снегу, Бьёрн кивнул, и обратился к стоящим рядом эйтарам:

– Отнесёте ребёнка в мой халле. И к Одинии сбегайте, скажите, что он жив.

– Может, я с вами?
– тревожно наблюдая за мной, спросил мужа Йорг.
– На мне быстрее!

Руки мужа сжали меня крепче. Он согласно кивнул, а затем без

промедления уселся на спину вмиг перекинувшегося эйтара, закрывая моё лицо от ветра капюшоном и прижимая меня к своему плечу.

Мне показалось, что мы домчались до дома очень быстро - я не успела и глазом моргнуть.

Всё было как во сне: суета в доме после нашего возвращения, отрывистые и короткие приказы мужа, какой-то горячий травяной напиток, который он заставлял меня пить, игнорируя протесты, и голос Бьёрна... Низкий, рокочущий, требовательный... У меня от него в голове стало легко и спокойно.

И когда жара в комнате стала практически невыносимой из-за того, что муж постоянно усиливал её магией, а кожа на ногах буквально гореть после его яростных растираний, я протестующе задёргалась.

– Хватит! Я скоро дымиться начну!

Кайген вскинул голову. Синие глаза пугающе засверкали, пронзая меня яростным взглядом.

– Т-ты...
– с шипением процедил сквозь зубы он, больно сжимая ладони на моих щиколотках.
– Чем ты думала, когда вылезла в таком виде на улицу? Как ты сквозь посты прошла, идиотка?

– Я не знаю! Если бы ты был рядом, может, ты бы мне это объяснил!
– возмущённо выдала в ответ.
– Я не понимаю, что происходит! Я вообще уже ничего не понимаю! Мне снятся странные сны, а потом я просыпаюсь и оказываюсь непонятно где!

Недоверчиво хмурясь, муж долго смотрел мне в лицо и, наконец, поднялся с колен, отпуская меня.

Его резкий выдох нарушил тишину. Он отвернулся, избегая встречаться со мной взглядом, и тихо пробасил, направляясь к двери:

– Я схожу за горячей водой и принесу тебе поесть.

Внутри меня что-то протестующе вспыхнуло, и я, вскочив с кровати, бросила в его спину:

– Почему ты всё время так делаешь? Ты уходишь вместо того, чтобы поговорить! Нельзя бесконечно убегать от себя!

Бьёрн крутанулся стремительно быстро, преодолевая разделяющую нас пустоту в один миг.

Его руки с силой сжали мои плечи, приподнимая меня над полом, и я почувствовала их дрожь, как предзнаменование зарождающейся бури.

В животе сладко потянуло. Сердце замерло, и собственное дыхание стало невыносимо горячим, как и взгляд Бьёрна, впивающийся в мои губы.

– Научи меня жить, как ты...
– прорычал он.
– Чтобы не кипела кровь...

Я обмерла. На меня обрушилась тишина.

Не было мыслей. Не было слов. Лишь яростное стаккато наших вздохов.

И все, что сейчас для меня имело смысл - это его глаза и сто оттенков безумия отражающиеся в них.

Я друг всё поняла. Захлебнулась от ударившей мне в грудь волны беспричинного счастья. Протянула ладони, обнимая ими лицо мужа - колючее, искажённое мукой и такое родное.

Я ни о чем не жалела, когда, закрыв глаза, открыла Бьёрну своё сердце. Всхлипнула, ища теплоты его губ, и их вдруг смял поцелуй - голодный, жаркий, нетерпеливый, со вкусом страсти и сумасшедшей надежды.