По ту сторону синих гор
Шрифт:
– Волс - благороден, честен и храбр. Заслужить доверие такого кайгена - большая честь. Поздравляю!
Теперь я вообще ничего не понимала.
– И всё же ты на него сердишься, - растерянно пробормотала я, чувствуя в интонациях мужа нотки недовольства.
Кайген поджал губы, игнорируя мой вопросительный взгляд и вдруг резко выдохнул:
– Он заставил тебя плакать.
В груди внезапно поселилось обезоруживающее тепло, поползло вниз, наполняя живот, и я, глотая поселившуюся
– Это были счастливые слёзы.
– Я понял, - выдавил из себя Бьёрн, быстро шагая дальше.
Он выглядел большим, суровым и неприступным, но теперь я точно знала, что на самом деле супруг таким не был.
Мне почему-то вспомнились слова Ранди о том, что если пытаться понять друг друга, то всё в итоге будет хорошо.
Сделав стремительный рывок вперёд, я протянула руку и ухватилась ею за ладонь Бьёрна.
Он вздрогнул. Резко повернул голову.
Синие глаза, глядящие на меня в упор, потемнели.
– Я за тобой не успеваю, - призналась, выдержав его немигающий взгляд.
Миг, превратившийся в бесконечность, мы просто смотрели друг на друга. Потом крепкие пальцы мужа осторожно сжали мою ладонь, и он пошёл дальше - спокойно примеряясь под мой шаг и не отпуская мою руку.
****
Все звуки вязли в биении собственного сердца, сейчас настроенного лишь на идущую рядом женщину. Честную до изумления, отважную до безрассудства и непонятную, как головоломка.
Нет, Бьёрн не сердился на Волса за данную жене клятву. Поступок эйтара он прекрасно понимал. Гораздо больше претензий у Хранителя было к самому себе. К тем чувствам, которые пробуждала в нем Рейна. Чувства, с которыми он сейчас плохо справлялся.
Теперь в груди жила постоянная тревога за жену. Стоило поймать какие-то отголоски её эмоций и у Бьёрна начинало зудеть в голове. Не случилось ли с ней чего-то? Не болит ли что? Не влезла ли в очередные неприятности?
У неё была ужасная привычка своими поступками выбивать у него почву из-под ног. Как сегодня утром, когда она вынимала стружку из его волос или сейчас, когда взяла за руку.
Бьёрн думал, что после сегодняшней ночи она и говорить с ним не захочет.
И это было дико и незнакомо, что от одного её простого касания у него перехватывало дыхание. Ведь это так немужественно и глупо! Страшно было чувствовать себя таким уязвимым перед ней. И всё же Бьёрн уже ни за что на свете не отказался бы от её прикосновений.
Он не мог объяснить, почему они словно что-то меняли в нём самом. Мир становился ярким, звуки насыщенными, а сердце лёгким. И дело было не в сатре. Не в желании плоти - оно только мешало насладиться моментом, заглушая своей остротой робкое чувство радости, возникшее от понимания того, что Рейна сейчас взяла его за руку вовсе не потому, что за ним не поспевала, а потому, что ей это нравилось.
Ни одна из предыдущих жён Бьёрна никогда не решилась бы
Рейна законов не знала, она устанавливала свои. А у Бьерна не было никакого желания её одёргивать и поправлять. Наверное, потому что ему тоже нравилось просто идти с ней рядом и держать за руку.
И отпускать её ужасно не хотелось, даже когда в том не было никакой надобности, чтобы помочь ей подняться по ступеням в халле.
Там уже всё было готово к приезду делегации из Заозерья, и Бьерн вернулся с женой в свои покои только для того, чтобы снять шубу и переобуться.
– Ты что, собираешься выйти к гостям вот так?
– остановила его Рейна почти у самого порога, когда он сообщил, что будет ждать её внизу.
Бегло осмотрев себя, Бьёрн непонимающе нахмурился.
– Ты в этой рубахе сегодня доски строгал, - возмутилась она.
Аргумент, что она чистая и Бьёрн только утром её надел, почему-то возмутил жену ещё больше.
– Ну-ка, сядь сюда!
Она повелительно указала тонким пальцем на один из стульев и полезла рыться в сундуке, порядком озадачив вяло подчинившегося её прихоти Бьёрна.
С чего вдруг он шёл у неё на поводу и стал слушаться, словно бестолковый телок мубра?
Хотелось верить, что ему просто было интересно знать, чем всё это закончится, но что- то внутри подсказывало - всё намного тоньше и сложнее. Раньше он на Рейну и внимания обращать бы не стал, сейчас боялся своей грубостью обидеть.
Она вытащила из вороха одежды нарядную синюю рубаху, расшитую по вороту и манжетам более тёмной нитью, приложила к ней тиснёный кожаный пояс и удовлетворённо цокнула языком.
– Надевай!
– приказала Рейна, делая вид, что не замечает мрачной гримасы Бьёрна, уже предвкушающего удивлённые взгляды представителей заозёрского клана, гадающих, с какой радости он так вырядился.
– Ты Хранитель или кто?
– напоследок поинтересовалась она, и ничего другого не осталось, как стащить с себя простую льняную рубаху и натянуть парадновыходную.
– Всё?
– обернув вокруг талии пояс, буркнул ей Бьёрн.
– Нет!
Прикосновение руки Рейны пробило плечо, словно разряд молнии, и оэн рухнул обратно на стул, вновь обездвиженный её искренней бесхитростностью.
– Ты в зеркало себя видел? Косматый медведь, а не оэн влиятельного клана!
Бьёрн открыл было рот и тут же закрыл, потому что по волосам его ловко проехал гребень, а следом за ним нежные женские пальцы.
Она просто не понимала, что с ним делала. По спине толпами побежали мурашки и в затылке жарко закололо. Бьёрн сглотнул, задержал дыхание и прикрыл веки. Зверь внутри заворочался и блаженно заурчал от удовольствия. Пришлось сжать кулаки, чтобы спрятать вытянувшиеся на пальцах когти.