По ту сторону синих гор
Шрифт:
Укутывающий меня мех отлетел в сторону. Теперь меня грели лишь чувства Бьёрна - такие буйные и безудержные. На миг стало страшно, что они могут поглотить меня и просто стереть в пыль.
Лишь на миг... Потому что когда он поднял меня и отнёс на постель, время перестало для нас существовать.
Мы жадно касались друг друга - руками, плечами, волосами, губами...
Но этого почему-то было так мало. Пустота внутри меня неистово хотела, чтобы её заполнили. Его огнём. Его пульсом. Его безудержным желанием. С тем сумасшествием
Наплевав на стыд, я обвила Бьёрна ногами, и он глухо застонал, ожесточённо вдавливая меня бёдрами в кровать.
По его вискам ползли капли пота.
На шее вздулась вена, а мышцы рук словно окаменели, когда он навис надо мной Заострившиеся черты лица с побелевшими росчерками шрамов вызывали желание к ним прикоснуться.
Наверное, именно в этот момент я поняла, как сложно ему сдерживать своё животное начало, рвущееся ко мне с остервенением и яростью голодного, подстёгиваемого инстинктом зверя.
– Всё хорошо. Правда. Я хочу этого, - прошептала в его губы, слишком мягкие и тёплые для того жёсткого мужчины каким он был.
Тяжёлое дыхание Бьёрна коснулось моего лба, и мне всё ещё было немного больно, когда он вошёл в меня. Но собственное тело уже пылало и дрожало от ощущения наполненности и оголённой близости - сердец, душ, вздохов...
Я не хотела его останавливать. Мне сейчас он был так нужен - весь. С его несовершенством, неуклюжей нежностью и всепоглощающей страстью. С его властной манерой подчинять и желанием завладеть каждым дюймом моего тела. Отметить собой, своим запахом, росписью пальцев и губ.
И во мне что-то жарко горело и плавилось, билось тысячей сердец и разлеталось вспышками фейерверков. Я целовала его плечи, ловила губами пульс и по щекам катились слёзы. Солёные, но счастливые. Потому что я видела, как сильно нужна Бьёрну. Будто вода, умирающему от жажды.
Впервые в жизни я чувствовала себя чьим-то воздухом и светом, радостью и теплом. И пусть Бьёрн не сказал мне этого вслух, я знала, что он меня любит. Меня! Уже не своего вчерашнего врага, отчаявшегося и искалеченного мага. А ту прекрасную и желанную женщину, которой я становилась только рядом с ним.
А позже, уставшая, взмыленная и разгорячённая, я лежала у Бьёрна на груди и, кутаясь в силу его рук, не могла отвести взгляда от его лица и чуть подрагивающих уголков губ.
– Чему ты улыбаешься?
– приподняв голову, шепнула я.
– Рассвету, - глядя куда-то в потолок, ухмыльнулся он.
Я недоумённо посмотрела в окно, за которым ярко светило солнце и стыдливо заметила:
– Вообще-то, наверное уже полдень.
Бьерн тихо уркнул, ткнулся носом в мои волосы и стиснул крепко-крепко.
– Ты ничего не понимаешь, женщина. Это лучший рассвет в моей жизни.
Я действительно сейчас его не понимала, но это совершенно не мешало мне чувствовать себя в его объятиях безмятежно счастливой.
–
– удивляясь собственной дерзости, спросила его.
Муж развернулся, придавливая меня к постели своим весом и с шумным выдохом провёл носом по моей скуле.
– Ты опять ничего не поняла. Я сбегал не от тебя. От этого...
Он потёрся о моё бедро твёрдым возбуждённым пахом, вынуждая краснеть, но мгновенно заражаться его желанием.
Тело вспыхнуло, налилось тягучей истомой, и я стала задыхаться от переполняющих меня чувств.
– Мне сложно себя контролировать рядом с тобой. Очень сложно...
– пророкотал Бьёрн, оставляя у меня на плече горячий след своего поцелуя.
– Ты как хмельной мёд - сколько бы ни пил, хочется ещё.
Его слова действовали на меня сильнее прикосновений. Он низко и хрипло нашёптывал их мне на ухо, а я дрожала и уже едва сдерживала рвущиеся из горла звуки, теряя нить разговора, ощущение реальности и всякий стыд.
В пылу жаркого наваждения в нашу спальню постучали и муж медленно повернул голову к двери лишь для того, чтобы убедиться, что она закрыта на засов.
– Пошли все вон!
– грозно рыкнул Бьёрн, захватывая в горсти мои волосы, легко касаясь виска, скулы, подбородка своими губами, - Я голоден, - прошептал он, впиваясь ими в мою шею, прокладывая влажную дорожку поцелуев по груди и жадно втягивая в рот затвердевший сосок.
– Я невыносимо голоден...
Мне следовало бы ему благоразумно напомнить, что эйтары, возможно, ждут его решения по Скъёльду и каких-то объяснений от меня. Но благоразумия во мне сейчас было так же мало, как и в моём ненасытном супруге, уже удобно устроившемся между моих ног, для чтобы заставить меня и себя заново гореть на костре чувств, которые с каждым его влажным толчком становились все ярче и ослепительнее.
Острота наслаждения вдруг стала запредельно невозможной и от опасности разлететься на тысячи маленьких кусочков меня, кажется, спасли только руки Бьёрна, крепко и нежно удерживающие моё содрогающееся в экстазе тело.
– Ты так громко кричала, женщина, что я испугался, будто тебя убиваю, - всё ещё нависая надо мной на вытянутых руках, заявил Бьёрн.
В его синих-пресиних глазах теплились насмешливые искорки, и, сообразив, что он надо мной издевается, я возмущённо стукнула его кулаком по плечу.
– Медведь бесстыжий! Ты специально сделал так, чтобы меня все слышали!
– Зато теперь у них хватит ума больше не стучать в двери нашей спальни!
– самодовольно фыркнул он, явно не испытывая ни стыда, ни угрызений совести.
– Это глупо, - смущённо улыбнулась я.
– К тому же, думаю, они вряд ли бы пришли сюда не будь у них что-то важное. Скъёльд по-прежнему находится в нашем халле, а его мать, наверное, с ума сходит!
Бьёрн широко улыбнулся и возразил: