По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Прикусываю нижнюю губу, колеблясь. Никогда не чувствовала себя вынужденной нарушить клятву. Никогда.

До этого случая.

Чёрт, я даже не знаю, возможно ли это.

Мои ладони в латексных перчатках потеют, и каждое моё движение окутано волнением. Грудь вздымается от прерывистых вдохов; я протягиваю руку к открытой полости грудной клетки тела Наоми Талбот. Невзирая на то, что мои слова едва превышают шёпот, они, кажется, разносятся эхом в пределах огромного пространства морга.

— Как ты умерла?

То, что ощущается вечностью, проходит

в безмолвии, и когда под моими руками ничто не шевелится и не двигается, мои плечи облегчённо опускаются. Я больше не проклята. Хорошая новость — более того, отличная. Так отчего же я не могу избавиться от ощущения, будто меня терзает некое зловещее предчувствие?

Опустив руки на край стола для вскрытия из нержавеющей стали, испускаю протяжный выдох, но он превращается в сдавленный звук, когда тело женщины резко дёргается.

Мои ноги прирастают к месту, когда Наоми Талбот открывает глаза и быстро моргает.

— Ммс…шнвим… — Первое, что вырывается из её рта — неразборчиво, и моё сердце бешено колотится.

Её глаза судорожно мечутся из стороны в сторону.

— Уби… та.

Моя кровь словно застывает в жилах, превращаясь в осадок, когда я лишённым эмоций голосом задаю вопрос:

— Кто убил тебя?

Она снова отвечает бессмыслицей, прежде чем бормочет:

— Скорпионы.

Мои глаза расширяются, поскольку все вокруг знают о жестокой группировке, именуемой «Скорпионы».

Ещё больше бессмыслицы слетает с её рта, прежде чем она шепчет:

— Сообщи… Бронсону.

Мышцы слабеют, ноги дрожат, стараясь удержать тело в вертикальном положении. Сжимаю и разнимаю пальцы в перчатках, наблюдая как её глаза становятся пустыми, а тело снова неподвижным.

Пялюсь на неё в течение неопределённого времени, размышляя, не померещилось ли мне всё это. Отчасти желая этого, но зная правду.

Я ненадолго вернула её к жизни. И не только — она также сказала мне, что её убили.

Наоми Талбот лежит смирно, её неестественно бледное лицо безмятежно, и я осторожно закрываю ей веки.

Её появление до сих пор изумляет. Их с её парнем дом находился на территории Скорпионов, и всё же ни один из них не выглядел так, как я ожидала. Вместо того чтобы казаться опасными и неопрятными, они выглядели… нормально.

— Сообщи… Бронсону.

Она назвала имя, которое я слышала только в новостных репортажах, связанных со Скорпионами. Как главаря группировки, его упоминали наряду с фразами: «недостаточно улик, связывающих его с убийством» и «железное алиби оправдало его». То, что она посчитала необходимым сообщить об этом мужчине, одновременно нелепо и интригующе.

Я борюсь с усталостью, затягивающей мои мышцы подобно зыбучим пескам, и заставляю своё тело сотрудничать. Подойдя к холодильнику, вхожу в морозильное помещение, где хранятся тела до и после вскрытия.

Парень Наоми, Лео Норамбуэн, находится в мешке для трупов на носилках. Я разъединяю фиксаторы колёс и выталкиваю каталку из холодильника. К тому времени, как подвожу его

к его покойной девушке, я вся запыхавшаяся; это чёртово проклятие исчерпывает мою энергию.

Хоть я и осознаю, что это доведёт меня до изнеможения, расстёгиваю молнию на мешке и раскрываю тело Лео. Тяжело сглотнув, собираюсь с силами, поднимаю руку над его грудной клеткой и задаю тот же вопрос. Мне нужно знать, выдаст ли он, что его постигла та же участь, что и его девушку.

— Как ты умер, Лео?

На этот раз без каких-либо промедлений: его тело трясётся, как будто по нему прошёлся электрический разряд, а глаза широко распахиваются, губы приоткрываются.

Реакция Лео Норамбуэна примерно отражает реакцию его девушки, за исключением того, что его дыхание затруднённое и резкое; он хрипит при каждом произнесённом слове. Бессвязного бормотания нет, но его слова вырываются так, будто каждый слог даётся ему с неимоверным трудом.

— Убит.

Его грудь яростно вздымается; прерывисто дыша, он выдавливает свой ответ:

— Скорпионами. Сообщи Бронсону.

Наоми Талбот и Лео Норамбуэн заявили, что их убили.

Оба упомянули Скорпионов и велели сообщить Бронсону.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ДЖОРДЖИЯ

Субботнее утро

Я официально лишилась рассудка. Доказательством тому служит моё текущее местонахождение.

Сижу за стойкой небольшой местной закусочной, о существовании которой даже не подозревала. Разумеется, она расположена на территории, принадлежащей Скорпионам.

Когда направлялась сюда, я ожидала стать свидетельницей перестрелки на дороге или неосмотрительные продажи наркотиков. Однако, вместо этого проезжала мимо ухоженных парков, где прогуливались или бегали трусцой люди, и множества витрин малых предприятий, которые ничуть не выглядели запущенными. У них даже отсутствовали решётки на окнах или следы пулевых отверстий.

Всё было гораздо более… обыденным, нежели я ожидала. Но если кто и может подтвердить факт, что внешний вид бывает весьма обманчивым, так это я.

Испаноязычная женщина, которой, по моим подсчётам, около шестидесяти лет, приветствует меня, положив передо мной серебряные столовые приборы, обёрнутые салфеткой. Её акцент мгновенно располагает к ней:

— Bienvenido. Добро пожаловать в нашу закусочную. Что я могу тебе предложить?

На её голове повязан красивый пёстрый платок, в точности как на старом плакате «Клепальщица Роузи» (прим.: картина американского художника и иллюстратора Нормана Роквелла, написанная в 1943 году), о которой я вспоминаю, потому что некогда изучала историю Второй Мировой войны. Лишь небольшой тёмный локон, слегка пронизанный серебром, выбивается из-за линии роста волос, где повязан шарф.