По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Стальной взгляд изучает мои черты, прежде чем он откидывается назад и складывает руки на груди.

— Объясни.

Чертовщина. Ты осознавала во что потенциально ввязываешься, напоминаю себе. Теперь передо мной стоит человек, который может запросто помешать уехать. Или даже жить, судя по тому, что я читала в интернете.

Пока я рыщу в своём мозге ответ, который удовлетворит его, от нервного возбуждения я выпаливаю:

— В их лёгких что-то было, но образец был незначительным,

чтобы выявить что-либо конкретно.

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, прежде чем произнести то, что прокручивала в голове по дороге сюда.

— Так или иначе, я подумала, что ты захочешь узнать на случай, если угроза всё ещё существует, и они действительно были убиты.

Мои плечи немного расслабляются после того, как я сказала всё, что хотела.

— Ита-ак… было миленько, — указываю в сторону закусочной. — У вас тут отличное местечко. Поздравляю. Теперь мне лучше уехать.

Делаю шаг к своей машине, когда он говорит:

— Не так быстро, рыжая.

Повторяя его позу, я скрещиваю руки и одариваю его мрачным взглядом.

— Вау. Как оригинально. Не слышала этого, ох, знаешь, около миллиона, а то и больше, раз в своей жизни.

Мои волосы, казалось, всегда наводили людей на мысль, что меня можно окрестить прозвищем по цвету.

Спойлер: нет.

— Говоришь, что Наоми и Лео могли быть убиты? И я могу быть в опасности?

Раздражённо фыркаю.

— Да! Может сменим тему?

Его выражение лица становится непреклонным, а тон ледяным.

— Откуда, на хрен, мне знать, что ты не работаешь с полицией, чтобы попытаться уличить меня?

— Я не работаю с полицией, — стремлюсь к сдержанному тону. — Работаю в морге. Вот и всё.

Предпринимаю попытку отойти от него.

— Не работаешь с полицией, и думаешь, что Наоми и Лео были убиты. — Он озвучивает это как утверждение, а не вопрос.

Я пялюсь на него.

— Ты собираешься повторить всё сказанное мною?

Напряжённые линии очерчивают его губы.

— В тебе есть некоторое нахальство.

Наклоняю голову и прищуриваюсь.

— Хотя это не прозвучало, как комплимент, я сочту за таковой.

Мужчина завораживающе прищуривает глаза и излучает явную угрозу.

— Ты пришла побеседовать со мной о двух погибших людях. — Он подходит ближе, наседая. — Явилась прямо на территорию Скорпионов.

Вздёргиваю подбородок, принуждая себя сохранять спокойствие, выдерживая его взгляд. Полная решимости не поддаваться запугиванию, я прибегаю к своей надёжной черте — сарказму, дабы сориентироваться в напряжённых условиях.

— Неужели этот пересказ необходим? Чувствую, что ты можешь вести этот разговор целиком в одиночку.

— Если тебе достанет мозгов, ты не вернёшься. — Проницательные карие глаза сверлят меня, а губы сжимаются в тонкую жёсткую линию. — Тебе здесь не место, рыжая.

Тебе здесь не место… Его реплика эхом отдаётся в моём

сознании, но память воспроизводит её иным голосом, в котором значительно больше яда, чем в его.

Тебе здесь не место… Когда-то эти же слова прозвучали грубым, едким голосом, пока я была вынуждена терпеть невыносимую боль.

Жжение снова вспыхивает в центре груди, но я насильно говорю с беззаботным тоном:

— Если бы только мне давали по пятицентовику за каждый раз, когда кто-то говорит мне это, — насмешливо салютую ему. — Не скажу, что было весело, но это было взаправду. Итак, пойду-ка я.

Когда поворачиваюсь, у меня перехватывает дыхание; я жду, что он снова остановит меня. Но он этого не делает. Зато тяжесть его взгляда, сопровождающая мои движения, осязаема. Нажимаю на брелок и спешу открыть дверь своей машины.

— Езжай осторожно, рыжая, — окликает он. — Не хотелось бы, чтобы ты не выбралась отсюда невредимой.

Каждая клеточка моего тела напрягается от его угрозы. А чего, чёрт подери, ты ожидала, пытаясь поговорить с главарём банды?

Отказываясь оглядываться, я с трудом сглатываю тревожный ком, застрявший в горле. Машинально я скольжу внутрь и запираю двери.

Когда выезжаю с парковки закусочной, я мельком бросаю взгляд в зеркало заднего вида.

Он всё ещё там, стоит в той же величественной манере, наблюдая за мной.

Всю дорогу домой его дурные слова преследуют меня.

И вместе с ними моё болезненное прошлое вновь заявляет о себе.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

*ПРОШЕДШЕЕ*

¶

Семнадцать с половиной лет

— Тебе здесь не место. Тебе. Здесь. Не. Место!

Остриё ножа пронзает мою плоть, но я остаюсь неподвижной под действием какого-то наркотика в организме. Я не в состоянии закричать, моя челюсть крепко сжата, а сдавленное хныканье вырывается из глубин души.

Нож проходит от верхней части грудины (прим.: там, где располагается продолговатая плоская кость, т. е. в середине груди) до нижней, и острая боль обжигает меня. Очередной жестокий надрез рассекает мою плоть, такой невыносимый, что перехватывает дыхание.

Слёзы затуманивают взор; такое ощущение, словно моя грудь охвачена пламенем. Рассечение в центре груди продолжается, и сопровождающая агония этого толкает меня через край. Я будто покинула своё тело и смотрю сверху вниз на себя и происходящую сцену.