По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Он резко кивает.

— Понял, босс.

Мы пожимаем друг другу руки, и я направляюсь к своей машине, ибо сегодня у меня хренова туча дел.

Когда я завожу двигатель своего Shelby Mustang и направляюсь на ликёроводочный завод, в голове воспроизводится моё общение с Джорджией Денверс.

Этой женщине лучше не морочить мне голову. Если это так, она пожалеет о том дне, когда ступила на мою территорию.

Я лично позабочусь об этом.

ГЛАВА

ШЕСТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Четверг

За мной наблюдают.

Чувствую на себе их взгляды, тягучие, как грязь, следящие за каждым движением.

Прозвучит дико, но ощущения разнятся по сравнению с тем, что было ранее. После субботы, я поняла, что за мной, скорее всего, следят люди Бронсона. Хоть и не могла установить их точное месторасположение, я чувствовала их наблюдения.

Но сейчас иначе. Вместо неизменного понимания того, что мои перемещения отслеживаются, теперь я чувствую враждебность. Будто я пробудила нечто тёмное и нечестивое. Оно терзает мою кожу подобно жалящей крапиве, оставляя после себя неприятный раздражающий след.

Целый день не могу избавиться от этого чувства.

В довершение ко всему я опаздывала и забыла дома свой обед, поэтому заказала сэндвич в кафе за углом, где доставляют еду. Видимо, я излишне склонна к паранойе, но пребывание в стенах морга в подвале полицейского участка навевает чувство безопасности.

В прохладном помещении с регулируемым микроклиматом, без окон, темнота, затаившаяся в закоулках, по-видимому, отвергает верхнее освещение.

Этот признак темноты также служит в качестве символического напоминания о том, что моё место там. Вот где процветают монстры.

Уроды.

Демоны.

Зло.

Каким бы ни был ярлык, факт остаётся фактом: я не предназначена свету. Не предназначена для смешения с добром на поверхности.

Как бы я ни мирилась с этим фактом, это всё ещё причиняет боль. Всё, чего я когда-либо хотела, — это кому-то принадлежать. Чтобы меня видели такой, какая я есть, а не злом, которым я хотела бы не обладать.

Глубоко вздыхаю и переключаю своё внимание на работу, пока снова мою руки в раковине. Я уже сменила свою экипировку для проведения вскрытия, поскольку скоро должны доставить мой обед. Нужно будет подняться на главный этаж и забрать его у курьера.

Как только я приближаюсь к двери морга, она отпирается с громким щелчком. Входит Пол, держа в одной руке пакет из местного ресторана, в котором я заказала еду. Ремешок его многоразовой сумки для ланча перекинут через плечо.

Он останавливается как вкопанный, увидев меня. Его щёки рдеют румянцем, когда он, заикаясь, говорит:

— Подумал, что могу занести тебе твой обед и избавить от надобности подниматься наверх, — нервно переминается с ноги на ногу. — И я ещё подумал, может быть, мы можем поесть вместе?

Если отвечу «нет», буду выглядеть сучкой. Если же отвечу «да», он, скорее всего, воспримет, как знак того, что я в нём заинтересована.

В общем — в полной заднице.

Моя

улыбка натянута, но как только Пол замечает её, его лицо озаряется. Его ответная улыбка граничит с ослепляющей, когда я отвечаю:

— Конечно. Давай я быстро освобожу место в офисе.

Как только мы оказываемся в скромном по размеру кабинете, который доктор Дженсен предоставил мне в полное распоряжение, я аккуратно раскладываю несколько папок в стопки с одной стороны небольшого стола, а Пол кладёт наши обеды.

— Ты всё ещё заказываешь то же вегетарианское комбо, верно? — морщит нос. — Всё не пойму, как ты переносишь запах гуакамоле.

Ещё одна причина, по которой у нас ничего не выйдет (помимо отсутствия влечения с моей стороны): Пол ненавидит гуакамоле.

Беру свой термос с водой и, слегка посмеиваясь, сажусь.

— Не суди, пока не попробуешь.

Когда он занимает место справа от меня, а не напротив, я с трудом подавляю стон.

— Хотел спросить, свободна ли ты после работы в пятницу. — Как только он заводит этот разговор, я тут же напрягаюсь. Бесчисленное количество раз я вежливо, но твёрдо отказывалась от его приглашений; похоже, это особо не повлияло на его настойчивость.

Не успеваю придумать оправдание, чем я занята в пятницу, как он продолжает:

— Но у меня из головы вылетело, что в эти выходные соревнования в Джорджии.

Склоняю голову набок, заинтересованная.

— Соревнования? — Он не упоминал об этом прежде.

— Недавно я начал посещать занятия по стрелковой подготовке, — гордо вздёргивает подбородок он и усмехается. — Кто бы мог подумать, что я хорош в этом? Наставник поведал мне о гражданских соревнованиях по стрельбе, и с тех пор я подсел на них. — Пол распаковывает свою сумку с обедом, но при этом смотрит на меня, с волнением ожидая ответа.

— Вау, Пол. Я и не представляла, — медлю со словами. Так как знаю наверняка, что, если я проявлю хоть малейший намёк на интерес, он не будет довольствоваться просто жалкой милей.

Он пройдёт сотню миль.

— Очень круто, — добавляю, потому что так оно и есть.

— Может быть, я мог бы показать тебе на выходных. В следующем месяце будет ещё одно, и…

Лезу в пакет с бутербродом, достаю еду и салфетки, безнадёжно выискивая способ отказаться от предложения Пола. Хотелось ли мне выехать загород и провести с ним выходные? Решительное «нет». Однако я не хочу производить впечатление бессердечной сучки.

Соображай, Джорджия. Соображай. Напрягаю мозг, пока осторожно разворачиваю свой персонализированный сэндвич. Вот тогда я уловила странный запах, исходящий от него.

Хм. Задумываюсь, не испортился ли гуакамоле, ведь этот сэндвич явно не должен так пахнуть. Салат-латук, огурцы, чёрные маслины, ростки люцерны и острый гуакамоле в свежеиспечённом цельнозерновом хлебе пахнут бесподобно.

А этот — нет.

Руки замирают, когда зловещее предвестие, словно палец скелета прокладывает траекторию вдоль моей спины.