По ту сторону
Шрифт:
Поэтому Коняхин сказал:
— Скорее всего однофамилец. Фамилия моя, хотя и не очень распространенная, но не такая уж редкая. А имя и отчество, что же, может, Александр Романович есть еще где-то.
— Все-таки я эту газету разыщу, — сказал Пегов.
Он, верно, через неделю разыскал эту газету. В Указе Президиума Верховного Совета СССР говорилось, что Коняхину Александру Романовичу присваивается звание Героя Советского Союза посмертно.
— Я-то ведь живой, значит, кто-то другой.
Но вскоре газету с указом прислала и Аня
«Саша, тебе присвоено звание Героя, — писала она. — Тебя ведь убитым считали. И «похоронную» отцу прислали, и письмо от начальника политотдела А. Зарапина было. Только я не верила, что ты погиб, все ждала и ждала от тебя писем. И вот теперь дождалась…»
Да, Аня ждала. Она как раз из тех, кто умеет ждать.
Но почему Указ подписан только 3 июля 1944 года, когда бой под Иванковом был в октябре 1943 года? Конечно, пока представления переправляются из одной инстанции в другую, проходит какое-то время.
«И все-таки так долго не могло идти. Наверное, в Пятьдесят третьей бригаде можно узнать, но где она теперь? Да и самому о себе узнавать как-то неловко».
Но узнали и без него. Начальник политотдела, вручая ему орден Отечественной войны первой степени за бои во время Ясско-Кишиневской операции, сказал:
— Поздравляю, Александр Романович, с этой наградой и надеюсь, что скоро будем вручать более высокую. Мы сделали соответствующий запрос в Москву и получили оттуда ответ. Вам присвоено звание Героя Советского Союза.
Однако Золотую Звезду Героя и орден Ленина ему вручили только в январе 1945 года, когда он после очередного ранения попал в Москву, в госпиталь.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Летом 1962 года Павел Фомич Приходько намеревался поехать в свое родное село Пшеничники. «Повидаю своих, да и к Антонине заеду», — решил он. Его младшая сестра Антонина недавно вышла замуж и переехала жить в Киев. Можно пожить у них недельку, посмотреть как следует столицу Украины. До этого Павлу доводилось бывать в Киеве только проездом.
Жена тоже согласилась поехать в Пшеничники.
— Дочурке там будет хорошо, окрепнет. Кстати, Тоня ее и не видела.
И жена стала потихоньку собираться в дорогу. Но дней через пять Павел, придя с работы, сказал:
— Знаешь, мне в месткоме предложили путевку в санаторий. Придется отказаться.
— Ни в коем случае! — возразила жена. — Ты ни разу по-человечески не отдыхал. Поезжай без всяких разговоров. А мы с дочкой у мамы побудем.
— Может, и вы со мной? Комнатку там снимем.
— Нет, мы тебе только мешать будем. Отдохни, подлечись, а в Пшеничники на следующий год съездим.
Через несколько дней Павел Фомич уехал в санаторий. Устроился хорошо, поселили его в двухместной палате. Вечером встретились с соседом, разговорились. Оказалось, что сосед приехал из Нижнего Тагила.
— Я о вашем городе еще
И он рассказал, как однажды ночью, когда они с сестренкой прятались в блиндажике от немцев, на них наткнулся раненый танкист, как потом носил ему с товарищем бинты и кое-какую пищу.
Эта история заинтересовала соседа, он был патриотом своего города и захотел подробнее узнать, кто же из его земляков был этим танкистом.
— А ты точно знаешь, что он из Нижнего Тагила?
— Точно не знаю, но хорошо помню, что он несколько раз называл именно этот город. Я даже и не знал его фамилии, называл просто дядей Сашей. Но в сорок седьмом году во дворе, где когда-то был установлен немецкий миномет, откопали баночку с его документами. Оказывается, дядя Саша передал эти документы моему отцу, тот их закопал, а потом отца арестовали. Вот по этим документам я и узнал, что фамилия у дяди Саши — Коняхин. Баночку с документами сдали в военкомат, а фамилию я запомнил. Интересно бы узнать: живой он теперь или нет? Я писал в военкомат, но там о нем ничего не знают, он ведь не у них призывался.
— А знаешь, у меня жена в паспортном столе работает. Давай ей напишем. Если он действительно из Нижнего Тагила, то узнать будет проще простого.
Написали. Вскоре получили ответ. Коняхин в Нижнем Тагиле не был прописан, но в загсе сохранилась запись о регистрации брака жительницы Нижнего Тагила Пирумовой Анны Захаровны с Коняхиным Александром Романовичем. От родных Ани Пирумовой удалось узнать их адрес. Коняхины жили в Москве, на улице Металлургов.
Из санатория Павел Фомич выписался на два дня раньше срока и, не заезжая домой, отправился в Москву.
Павел узнал Александра Романовича сразу, еще из окна вагона. Коняхин стоял на перроне вокзала и пристально вглядывался в лица выходящих из вагона пассажиров. Внимательно посмотрел он и на Павла, но не узнал.
«Не удивительно, — подумал Павел. — Прошло почти двадцать лет, я тогда совсем мальчишкой был».
Он поставил у ног чемодан, немного постоял и тихо окликнул:
— Дядя Саша!
Коняхин круто обернулся, вгляделся в его лицо и радостно воскликнул:
— Паша!
Они долго тискали друг друга в объятиях. Их толкали чемоданами и узлами, но они оба ничего не замечали вокруг. На них тоже никто не обращал внимания: мало ли на вокзале бывает встреч?
Заведующий отделом земледелия Всесоюзного научно-исследовательского института сахарной промышленности Яков Петрович Подтыкан приехал в Алма-Ату по делам. Дел этих оказалось так много, что ни в первый, ни во второй день Яков Петрович не смог выбраться к Переплетову. С Иваном Митрофановичем они после войны так и не встречались, хотя переписывались регулярно. Совсем недавно Переплетов прислал Якову Петровичу свои записки в двух толстых тетрадях. Это были воспоминания о войне, о партизанских делах.