По землям московских сел и слобод
Шрифт:
Кожевенная слобода всегда была "черной", то есть в отличие от боярской или церковной зависела только от удельного или великого князя. Ее окончательная организация оформилась в XVI в. (она упоминается в летописном известии о пожаре 1547 г.: "...в среду вторые недели по Пасце, в 10 часов дня, загорешаяся за Яузою на Болвановие и погореша Гончары и Кожевники вниз возле реку Москву"), и в следующем столетии в ней насчитывался 51 двор (данные 1630 г.). Население ее было почти стабильным - в 1653 г. там было 74 двора, и так слобода благополучно дожила до начала XVIII в., когда вообще начал разрушаться слободской уклад. Однако, кожевенное производство отнюдь не прокатилось, и оно еще долго определяло облик этой местности. В XVIII в. из 19 московских кожевенных заводов 17 находилось в Кожевниках, такое же соотношение
Хотя и сейчас этот район сохранил свой промышленный облик, но уже многие предприятия не имеют ничего общего с кожевенным делом, и память о старинной московской слободе сохранилась только в названиях улиц и переулков здесь. Главной улицей слободы была Кожевническая, идущая по северной границе ее от площади Павелецкого вокзала до набережной Москвы-реки, На ней осталось несколько строений, датирующихся XVII - XVIII вв.
– это дома NN II, 13, 19 (строение 6, которое находится в глубине участка), 20 и 21. При строительстве насосной станции в 1970-х гг. в конце Кожевнической улицы вырыли огромный котлован для бетонного резервуара и чуть было не разрушили старинные палаты (N21), которые удалось отстоять, но тогда все-таки исчезли неисследованные уникальные строения, которые могли относится даже к XVI в.
Приходскими церквями кожевников были Успенская и Троицкая. Первая из них стояла почти на речном берегу, там, где сейчас находятся подступы к Новоспасскому мосту. Каменное здание ее было впервые выстроено в 1674 г., но простояло недолго - через пятьдесят лет его заменили другим, к которому в 1733 г. пристроили колокольню и трапезную с придельным храмом св. Николая Чудотворца (позднее в ней был устроен также и придел св. Харлампия). Самая крупная перестройка произошла в XX столетия, когда архитектор В. В. Воейков выстроил заново большую трапезную (1903 г.). Вторая же сохранилась: большая пятиглавая церковь находилась в глубине слободской застройки в окружении немудрящих деревянных изб. Она документально известна с 1625 г., но, конечно, существовала и раньше. Сохранившееся здание (2-й Кожевнический пер., 4) было выстроено в 1689 г., трапезная и приделы мученицы Параскевы и св. Кира и Иоанна были возведены несколько позже, а колокольня с приделом Михаила Архангела - в 1772 г.
Шаболовка и Донская
От Калужской площади, на которой стояли ворота Земляного вала, расходились две дороги - одна на Калугу, ставшая Большой Калужской улицей (с 1957 г. Ленинским проспектом), другая к Серпуховской заставе и месту сбора таможенных пошлин - Мытная улица, а между ними шли две улицы - Шаболовка и Донская.
Несмотря на то, что Шаболовка - одна из радиальных улиц, она никогда не была большой проезжей: ведь ее возникновение связано, прежде всего, с дорогой, ведшей из города в недальнее подмосковное село Шаболово, за деревней Черемушками. По этому селу называлась и Шаболовская слобода, находившаяся к северо-востоку от Донского монастыря.
В начале улицы, с ее левой стороны - трамвайный парк, которому городские власти отдали помещение Серпуховской полицейской части. По этой же стороне - Троицкая церковь, здание которой (N 21) многократно перестраивалось. Сначала в "новопостроенной" слободе появилась деревянная церковь, выстроенная в 1699 г. В приходе ее, в доме некоего капитана Якова Тухачевского жили мать и сын протопопа Аввакума, а мать его была и похоронена при церкви. Каменное же здание церкви начали строить в 1745 г. и освятили его 15 февраля 1747 г., но в следующем веке церковь стали перестраивать. В XIX в. окраина Москвы начала быстро расти и заселяться, и в 1840 - 1842 гг. по проекту архитектора Н. И. Козловского строится колокольня и широкая трапезная с двумя приделами - Покровским и Никольским, рядом с которой совсем потерялся небольшой одноглавый четверик старой церкви. К концу века крохотная основная церковь совсем перестала удовлетворять нужды верующих, в приходе появились состоятельные прихожане, и стало возможным
В советское время в церкви устроили клуб, обломав верхние ярусы колокольни и церковный шатер.
Шаболовка в начале нашего столетия была широкой улицей, на которой в основном стояли низенькие деревянные домики, окруженные садами, а между ними на сравнительно большом расстоянии находились солидные каменные здания благотворительных учреждений и фабрик. Так, в начале улицы, на правой стороне в 1910 - 1911 гг. построили "убежище имени С. А. и А. П. Тарасовых" - красивый трехэтажный дом (N 4) со шлемовидным куполом - церковью Воскресения Словущего, освященной 25 октября 1912 г. Здание убежища, предназначенного для "лиц интеллигентных, а также и таких, кто провел жизнь не в нищете, а в известном достатке", было выстроено по проекту архитектора А. И. Роопа на пожертвованные 900 тыс. руб. вдовой Степана Алексеевича Тарасова, бывшего московским городским головой в 1883 - 1885 гг. В советское время убежище стало "Домом отдыха ветеранов революции имени Ильича".
Другое благотворительное учреждение, занимающее такой же солидный дом (N 33), как и Тарасовское убежище, находилось ближе к концу улицы, на ее левой стороне. Там помещалась дворянская Нечаевская богадельня, выстроенная на пожертвования того самого Ю. С. Нечаева-Мальцева, благодаря которому - мы имеем прекрасный музей на Волхонке.
Юрий Степанович Нечаев был скромным незаметным чиновником, когда он неожиданно получил многомиллионное наследство от дяди И. С. Мальцева, владельца стекольных заводов в Гусе-Хрустальном. Деланием денег Нечаев-Мальцев (он добавил к своей фамилии фамилию дяди) не интересовался, а полученным наследством распорядился по-своему - тратил большие средства на путешествия, меценатство и благотворительность. Он и его брат основали приют на Шаболовке в память об отце Степане Дмитриевиче Нечаеве, человеке незаурядном, в молодости близком к декабристам, занимавшем крупные посты в российской бюрократии, серьезном любителе истории, поэте и прозаике.
Нечаевскую богадельню открыли в 1906 г., церковь при ней во имя святого архидьякона Стефана освятили 15 мая этого года, и в печати тогда писалось, что она была "отделана внутри с замечательной роскошью".
Недалеко от Нечаевской богадельни - старый телецентр (N 53), расположенный в здании Варваринского сиротского дома (1849 г., архитектор М. Д. Быковский), которому благотворил Алексей Иванович Лобков, разбогатевший мещанин, ставший действительным статским советником и крупным коллекционером старинных книг и рукописей, икон и картин. В приюте на полном обеспечении жили девочки, которые остались сиротами после смерти неимущих родителей, получая там начальное образование и навыки рукоделия и домашнего хозяйства.
В бывшем приюте большевики вместо девочек-сирот поместили дуговые радиопередатчики, а в 1927 г. здесь установили самый мощный тогда в Европе передатчик, названный "Новой радиостанцией имени Коминтерна" (в отличие от "Старой" рядом с Вознесенской улицей). Через шесть лет под Москвой соорудили радиостанцию, еще более мощную, а в бывшем приюте на Шаболовке обосновалась радиолаборатория, откуда с 1937 г. велись опытные передачи телевидения, ставшие после войны регулярными и продолжавшиеся до 1967 г.
– года вступления в строй Останкинского телецентра.
Рядом с телецентром поднимается Шуховская башня, ничем не украшенное, красивое своей откровенной утилитарностью произведение технической мысли.
В 1922 г., в тяжелейшей обстановке голода и страданий, большевики стали строить башню для радиопередач - пропаганда по радио, как не без основания утверждал Ленин, было "дело гигантски важное". По его личному указанию "в чрезвычайно срочном порядке" выдали из военных складов дефицитную сталь и, несмотря ни на какие трудности, стали строить башню. Все на строительстве считались мобилизованными и под страхом расстрела работали беспрерывно в любую погоду (в лютый мороз зимой 1922 г. оторвался трос лебедки, и погибли трое рабочих).