Победивший платит
Шрифт:
Да, пробиться сквозь эту взаимную сдержанность можно - а нужно ли? Мой вновь обретенный давний любовник желает проверить часть мира, связанную со мной и с собой, на прочность: что рухнет, состарившись и рассыпаясь в прах, что останется нерушимым?
Мне тоже не мешает проверить, на которую из основ можно наступить без боязни. Наконец, Нару позволяет буквально втечь в его объятья - и берет: горячего, напряженного, с каждым толчком расслабляя сведенные судорогой желания мышцы и позволяя двигаться так, как больше хочется. Мучительные ласки, перешедшие в ласковый секс, встряхивают все нервы, точно контрастный душ, попеременно меняющий холод на кипяток. Это слишком сладострастно. И слишком изощренно.
Трудно что-то противопоставить любовнику, знающему тебя до малейшей
– Небесное блаженство, - удовлетворенно вздыхает Нару.
– Теперь бы обрести силы, чтобы стоять на твердой земле. Декор моей ванной комнаты тоже заслуживает внимания, а слугам надо дать возможность перестелить постель. "Входя в воду, будь готов выйти обновившимся", так говорят.
Обновившимся я и выхожу из-под теплого водопада, что уносит с собой остатки напряжения; расслабленное блаженство настолько велико, что я рискую уснуть, едва дойдя до постели.
– Не мучь себя, мой мальчик, - советует Нару, подталкивая меня к манящему убежищу от всех проблем и мыслей - до утра.
– Еще будет время решить, куда ведет тебя судьба, и как уберечь себя от острых камней этой дороги.
Под закрытыми веками мелькают яркой чередой воспоминания прошедших дней: напряженно-злое лицо Кинти, текучее драконье пламя, отчаянный и виноватый взгляд поверх дула парализатора... Словно колода карт, словно галерея над пластиной головида, словно тени на стене.
Что мне делать теперь, куда идти? Сознание уплывает в сон, освобождая путь страху. Никаких гарантий, никаких обещаний - и нет оснований быть уверенным в том, что новая жизнь окажется лучше и успешнее прежней. Стоит ли начинать?
Сейчас, когда ум свободен от дневной суеты, и нет возможности спрятаться за нею от себя самого, я не борюсь со страхом - да это и бесполезно. Я лишь проверяю им свою решимость, и проверка выходит удачной.
Теперь я знаю, что намерен делать, и также знаю, что не отступлюсь.
Глава 32.Эрик.
К моменту прилета на Комарру я нахожусь в благородном состоянии глубокой депрессии, удачно подкрепленной тем фактом, что весь перелет меня основательно мутило от скачковой болезни. Пожалуй, я не создан для космических перелетов, и надеюсь, что только я сам, а не мои соотечественники как таковые, отученные веками изоляции от этого милого занятия. После скачков я лежал пластом в своей каюте размерами с некрупный шкаф - зато одиночной; общество какого-нибудь постороннего идиота мне бы сейчас было совсем некстати. Когда меня немного отпускало, я выходил в кают-компанию. Пассажиров на корабле было мало - в основном, торговцы средней руки, сопровождающие свой груз, - и я их совершенно не интересовал, а здешний сервис лучше всего описывался словом "ненавязчивый". Я мог в любое время выдернуть упаковку с дневным рационом из холодильника и подогреть в микроволновке; все сам, без помощи какого-либо мифического стюарда. А потом я мог устроиться у информтерминала, если на него не находилось конкурентов, и по нескольку раз листать одни и те же страницы... и думать. О своем гипотетическом дальнейшем маршруте, туманном финансовом положении и гораздо более реальной погоне с Ро Кита. Об Иллуми я думать себе запрещал.
Поэтому сердце болезненно вздрагивает - страхом, изумлением, надеждой?
– когда после прилета и таможенного контроля мне, уже готовому сойти на причал через пластиковый рукав и увидеть все чудеса вселенной на третьесортном грузовом терминале, сообщают, что на станционном почтамте меня ожидает сообщение. "Не знаю", пожимает плечами старпом в ответ на мой вопрос, "у меня только квитанция, мистер Форберг. Счастливого вам пути".
Поплутав по коридорам, как и полагается провинциалу в большом городе, я добираюсь до цели. Мою личность тщательно проверяют и выдают мне маленький радужный диск. Но надежда пополам со страхом, угасает
И что делать дальше?
Вселенная открыта передо мной, за исключением обеих империй, но менять шило на мыло, то есть Комарру на еще какую-нибудь планетку, мне почему-то не хочется. Здесь, по крайней мере, галактическая развилка, и когда я смогу определиться со своей жизнью, то выберу билет со знанием дела, а не ткнув наугад в строчку на терминале только потому, что мне понравились снимки и название планеты легко выговорить. Иначе стоимость билета сожрет остатки моих сбережений (пачка бетанских долларов, панически быстро обналиченных с карточки еще на Цетаганде) и не даст никакой перемены участи взамен. Поэтому я ставлю себе срок - "полгода, а там посмотрим".
Хм, или мне просто не хочется улетать далеко от границы тех миров, которые я хоть как-то знаю?
В любом случае, комаррская станция показалась мне местом странным и скорее недоброжелательным. Зато она отстраивается так бурно, что, будь это на земле, я бы предположил, что недавно тут случилось землетрясение или прошла война, щедро порушившая половину домов. Однако по дороге сюда я почитал туристские буклеты и популярные обзоры по истории планеты, и твердо знал, что в окрестностях Комарры войны не велись уже более сотни лет: торговая республика успешно старалась угодить всем, и была слишком лакомым кусочком, чтобы большие хищные соседи позволили друг другу ее заполучить. Деловая активность позволяла надеяться и на то, что безработным я здесь не останусь. Проводить время в туристском безделье было бы гибельно: во-первых, из небогатого я скоро превращусь в нищего, во-вторых, от ничегонеделания я умру со скуки, и, самое главное, - самооценка одинокого тунеядца, не имеющего ни единого способа зарабатывать себе на жизнь, очень быстро упадет ниже нулевой отметки. Итак, план: найти жилье, найти работу - нужны же им здоровые мужчины с руками?
– и провести рекогносцировку, как можно скорее.
С первым пунктом я разбираюсь быстро, сняв номер в недорогой гостинице; селиться в этих комнатках страдающим клаустрофобией эстетам я бы не рекомендовал, но и звания ночлежки для бедных она не заслужила. Весь комфорт составляют терминал, шкаф, душ и надувная кровать... на которую можно падать вечерами мордой вниз, чтобы, поскуливая, жалеть себя несчастного. Особого облегчения это не приносит, но и удержаться сил нет - все равно как не расчесывать зудящую ранку. А и черт с ним. Когда я найду себе дело - такое, чтобы выматываться и вечерами падать на эту койку уже от усталости, - все пройдет само.
Я здоров - стараниями Иллуми, надо признать, - молод, у меня все в порядке с головой, за мной не гонится полиция, у меня есть нормальные документы и не самая маленькая сумма на руках. Просто надо начать жизнь с чистого листа, не оглядываясь на прошлое и не жалея себя. И все получится. Не в первый раз.
И уже на следующий день, с самого утра, труба лифта выплевывает меня у дверей иммиграционного отдела.
Молодой чиновник, перебирающий какие-то документы, если и удивлен ранним визитом, то виду не показывает. Мне же пока нет необходимости стимулировать свои мозги после раннего подъема дозой синтекофе - по моим устоявшимся на Ро Кита биологическим часам сейчас еще день. Бюрократ медленно просматривает документы, словно намеренно время тянет, чтобы посетитель почувствовал собственную ничтожность. (Или это у меня паранойя разыгралась?) Наконец, он поднимает взгляд от бумаг и долго изучает уже мою персону. Пристально, даже кожа чешется от этого взгляда.