Победивший платит
Шрифт:
Настоящая работа: проминать все это чудовищное напряжение, обходясь без боли, и минут двадцать, а то и полчаса, никак не меньше, я занят только ею. Согретые мышцы в итоге поддаются гораздо охотнее, я и сам согрелся, и на его щеке, сколько видно над подушкой, появился легкий румянец.
Поразительно странный вид: после всех своих приключений Эрик не кажется истощенным. Жилистое, прячущее силу сложение, очевидно, помогло ему восстановиться в рекордные сроки. Впрочем, есть и то, что не изменишь за несколько недель: спина, сплошь покрытая давними отметинами, напоминает шкуру леопарда и явно свидетельствует
С четверть часа или около того я вымешиваю ноющие от счастья полноценного кровотока мышцы, проверяю их состояние, проведя пальцами вдоль позвоночника, и они послушно сокращаются плавной волной. Я встряхиваю ноющие от усилий кисти и укрываю дремлющего барраярца покрывалом. Расстроенному болезнью и усталостью телу нужна всего лишь помощь, небольшой толчок - и дальше в действие вступит природное волшебство; но теперешнее равновесие сил и бед еще очень условно.
– Уже все?
– смазанно осведомляется Эрик. На самом деле он спит, иначе возмутился бы факту подтыкания одеяла.
– Все, - тихонько успокаиваю, прежде чем выйти.
– Спи, родич, добрых снов.
И слышу негромкое сопение, утешительно ровное и мирное. Утихающая боль и мужчину способна превратить на время в младенца, но что, кроме желания помочь, заставило меня лично заняться мануальной терапией, и что, кроме иррационального душевного расположения, может объяснять отсутствие желания немедленно вымыть руки?
Глава 12. Эрик.
За несколько дней в поместье я привык к безделью, нарушаемому лишь по-военному четким расписанием лечебных процедур. Понятия не имею, "сова" я сейчас или "жаворонок" - будильника я не ставлю, а выработанная годами привычка открывать глаза с рассветом куда-то делась. В те дни, когда слуга не поднимает меня за полчаса до визита бригады врачей с кучей аппаратуры, я могу проснуться аж за полдень.
На этот раз я с самого утра поступаю в цепкие лапы местных эскулапов, точнее - их главного, того самого дородного доктора, с которым я познакомился сразу по приезду на Цетаганду. Его осмотр - не редкость, но и не каждодневная обыденность.
По мне водят сканером, осторожно щупают, косятся на экраны, растягивают в пальцах длинные бумажные ленты с графиками и переговариваются о чем-то непонятном. Я, как обычно, замираю, точно на смотру, не в силах преодолеть инстинктивную неприязнь к деловитым прикосновениям и к цетагандийским медикам как таковым. Кажется, они это понимают, но комментариев не отпускают; общий осмотр напоминает балет, где все па расписаны заранее и слов не требуют.
Затем доктор Эрни выступает с сольной партией - приступает к осмотру местному, - и тут выверенный регламент дает сбой. Моя спина приковывает его внимание надолго, но чем, по докторским комментариям мне не понять: "гиперемия", "симптомы грибковой инфекции", "антиген"... "Крылья режутся, что ли?" - шучу мысленно. Происходящее неясно - глаз на затылке у меня нет, а неясное тревожит, особенно если касается
– Аллергик?
– удивленно.
– Нет, и никогда не был.
Дома, на Барраяре - особенно на слабо терраформированных землях - эта зараза стоила боеспособности не одному крепкому парню... и, как говорили шепотом, младенца-мутанта - не одной нормальной женщине. Поэтому у нас на планете только идиоты беспечны с аллергией. Но я всегда был из везунчиков - даже от цветущей груботравки пятнами не покрывался.
– Странно, - отзывается врач после паузы.
– Покраснения на коже весьма отчетливые.
– Он позволяет мне повернуться и сесть, но тут уж вцепляется - крепко, точно кошка в рогатого прыгуна, - с вопросами, на что я мог так среагировать: еда? напитки? несанкционированные лекарства? табак? стимуляторы?
По логике можно бы заподозрить местную растительность, только я не валялся в саду на травке: не сезон...
– Может, это мне лорд Эйри, э-э, шею намял?
– предлагаю наконец в полу-шутку. Терапевт недоуменнно переспрашивает.
– Размял, сделал массаж, - приходится объяснить, но его удивление только возрастает.
– Нельзя было?
– спрашиваю я сторожко, успев выстроить в уме параноидальный план, как Старший Эйри своими руками губит мое здоровье, стремясь задержать на Цетаганде подольше.
– Можно, но стоило предупредить меня, - неожиданно мягко отвечает врач.
– Я поговорю с милордом и об этом.
Похоже, я наябедничал на своего цетагандийца. Причем, судя по легкой заминке в обычно гладкой речи доктора, новость не самая ординарная. Зря сказал? Да ладно. Будь в массаже что-нибудь вредное или неподобающее, не стал бы гем-лорд так меня подставлять? Или стал бы?
Врач объясняется по комму с Эйри, и я понимаю, что осмотр закончен. Я натягиваю рубашку, ассистенты по команде споро и бесшумно собирают оборудование. Когда в дверях появляется хозяин дома, комната уже меньше напоминает больницу. Хм, а быстро он примчался.
– Как я и обещал вам, лорд Эйри, синопсис, - начинает врач.
– Мистер Форберг выздоравливает весьма быстро, и, не будь исходное состояние настолько тяжелым, я не имел бы претензий к его организму.
Мысленно комментирую: тяжелое - это когда свои раздумывают, тащить с собою или добить. А дырка в пояснице - подумаешь, и не с такими выживали. Руки-ноги-то не оторвало... Но выясняется, не так все просто. За несколько минут я узнаю о том, что "иммунитет, хотя восстановлен, но весьма нестабилен", что "смена климата и дорожный стресс с вероятностью 9 из 10 спровоцирует новый виток заболевания", и что медицина настаивает на "интенсивном месячном курсе реабилитации".
– Решать, безусловно, Вам, - договаривает доктор, и это "Вы" явно относится не ко мне. Интересно, перестраховывается врач или задерживает меня по прямому намеку вышестоящего? Видит бог, я еще долго не перестану подозревать гем-лорда Эйри если не в намерении меня выставить, то, наоборот, удержать. А если так, то волокита, умело организованная, может тянуться и месяц, и другой...
– А если я решу уехать раньше, - намеренно не понимая этого обращения и голосом подчеркивая "я", интересуюсь, - то мне это запретят?