Побег от прошлого

Iriri

«Да, любит, как же! Держи карман шире…» Просто поразительно, что мама поверила в полную невиновность этого лизателя задниц! И она еще будет мне выговаривать, что я в людях не разбираюсь. Бедняжка Джейн… Представляю, какую она ей пассию подберет…

– Мне плевать, веришь ты мне или нет, - говорю я, решив больше не церемониться и выложить все, как есть: безо всяких утаиваний. – Да это и не важно. Я буду встречаться с тем, с кем сама захочу, ясно тебе?

– Что, и ноги перед ними раздвигать будешь? – буквально шипит мама, прожигая меня своим взглядом насквозь.

Я только усмехаюсь в ответ. Эта тема почему-то всегда была

для нее особенно больной. Ну что же, раз она сама подняла это, пусть знает все. В конце концов, она с детства учила меня, что с родителями надо быть предельно честными.

– Если тебя это так волнует, мы уже встречаемся со всеми вытекающими последствиями, - пожимаю плечами я.

И почти сразу же мир застилает кратковременная вспышка боли, и левая половина лица начинает словно гореть огнем. Вы когда-нибудь думали о том, как унизительны ощущения после пощечины? Если нет, то знайте, что ничего более мерзкого я давно не чувствовала. По крайней мере, последние несколько лет.

– Потаскушка несчастная, - холодно произносит она, метая молнии из глаз. – Видеть тебя не желаю. Вон из моей комнаты, чтобы глаза мои больше тебя не видели.

А я только задумчиво потираю щеку, по которой пришелся удар, и боль ощущается только где-то на задворках подсознания, а сама я разрываюсь между тем, чтобы просто молча уйти, и тем, чтобы наговорить кучу гадостей. Но все же удерживаюсь от второго и просто выхожу обратно в коридор, пристально разглядывая пол и чуть не сбив с ног Бейонда. Но, как и в прошлый раз, он успевает ускользнуть с траектории предполагаемого удара и обращает ко мне вопросительный и даже малость настороженный взгляд. А вид у меня, наверное, тот еще…

– Что случилось, Кристен? – наконец, спрашивает Бейонд, кивая на мою щеку, которую я все еще механически потираю, хотя боль в ней уже практически и не ощущается.

– Да так, - уклончиво отвечаю я, не желая поднимать эту тему. В конце концов, это наши с мамой дела, а посему ни Элю, ни Бейонду не следует из-за этого переживать. А я… Ну, мне не привыкать к подобному обращению. Не в первый раз, так что ничего. Переболею и забуду.

– Тебя что, ударила твоя мама? – Лицо Бейонда удивленно вытягивается, хотя, если подумать, с чего бы? Кажется, после получения кое-какого представления о характере моей мамы, он должен был перестать питать иллюзии по поводу ее отношения ко мне.

Я только киваю в ответ, потому что действительно не горю желанием говорить об этом. Да и вообще, нет никакого смысла отрицать очевидное. И врать не хочется, потому что Бейонд непременно отличит ложь от правды и тогда уже забеспокоится по-настоящему. Знаю я его.

После моего кивка к удивленно вытянутому лицо добавляются еще и недоуменно распахнутые глаза. То еще зрелище! И все равно я не понимаю, откуда столько безмерного удивления. Не успеваю я даже рта раскрыть, чтобы сказать, что все это суета сует, и что не следует об этом беспокоиться, как Бейонд внезапно решительно хватает меня за руку и бесцеремонно без стука буквально вламывается в комнату, из которой я только что вышла.

Мама, к этому моменту уже успевшая вернуться к чтению своей книги, буквально подпрыгивает от грохота открываемой двери, и на несколько секунд на ее лице застывает самое настоящее удивление. Ничего удивительного – в нашем доме в Нью-Йорке не было никого, кто бы так нагло пренебрегал правилами соблюдения личного пространства или вот без стука вваливался

бы в комнату, когда ты пытаешься расслабиться. Так что уже спустя мгновение удивлении сменяется ее обычной непроницаемой ледяной маской.

– Что-то не припоминаю, чтобы я разрешала вам войти, молодой человек. – Я уже давно заметила, что она не слишком-то любит обращаться по имени к малознакомым людям. Даже мои друзья не удостоились такой чести и не слышали в свой адрес иных обращений, кроме «молодой человек» или «юная леди». Что уже говорить о братьях, отношения с которыми у мамы не заладились с первой же секунды ее пребывания здесь и определенно не собирались сдвигаться в лучшую сторону?

– Что вы себе позволяете, миссис О’Хара? – шипит сквозь зубы Бейонд, будто презрительно сплевывая себе под ноги каждое слово.

И настает уже моя очередь недоуменно на него вытаращиться. Нет, ну правда. Было бы из-за чего бузу разводить. Подумаешь, какая-то пощечина. Ну да, больно и унизительно, ну и что с того. Перетерплю. Но Бейонд, судя по всему, придерживается прямо противоположной точки зрения.

– Что вы имеете в виду? – уточняет мама, похоже, ничуть не менее удивленная, чем я, потому что – о, чудо! – в ее голосе даже не слышатся обычно присущие ему менторские интонации.

– Как вы могли поднять руку на собственную дочь? – прямо спрашивает он, явно не желая ходить вокруг да около.

– Я не собираюсь перед вами оправдываться, - сухо отвечает она уже свои обычным постным голосом, словно деревянным маслом смазанным. И звучит это так, будто на самом деле она хотела сказать «А не пошли бы вы на хрен из моей комнаты?». По крайней мере, насколько я разбираюсь в ее словах и интонациях, она хотела донести до нас именно этот смысл. И только воспитание и самодисциплина не позволили ей высказаться напрямую. – Кристен – моя дочь, в конце концов, и если я ее ударила, значит, она это заслужила. Не вам критиковать мои воспитательные методы.

– Родители не должны бить своих детей, - убежденно произносит Бейонд, и в его глазах появляется недобрый огонь. – Никогда! Что бы те не делали, все конфликты должны решаться только словами. Поднимать руку на ребенка – табу! Независимо от возраста!

Эк он, однако, разошелся. Впрочем, если вспомнить, как протекало его собственное детство, то его возмущение и горячность по этому поводу становятся более чем оправданы. Многочисленные шрамы, которые оставил ему на память приемный отец, не забыты, так что неудивительно, что применение родителями физической силы по отношению к детям стало для него особенно больной темой. Могла бы и сразу догадаться…

– Я думаю, я сама в состоянии разобраться, в каких случаях моя дочь заслуживает того, чтобы получить ремня, а в каких нет. – Как и следовало ожидать, мама благополучно пропустила мимо ушей все его слова. За ней порой такое водится, что она слышит только то, что совпадает с ее личным мнением по обсуждаемому вопросу.

– Я вас предупредил, - замечает Бейонд, и я вижу, как мама вскидывает брови. В конце концов, до этого она обычно давила всех своим авторитетом, и до угроз дело еще никогда не доходило. – Если я еще раз узнаю, что вы опять распускаете руки – сам увижу или Кристен пожалуется – я себя в руках держать не стану. И прошу учесть, что у меня нет никаких предубеждений против применения физической силы по отношению к женщинам, если речь идет о том, чтобы защитить близких мне людей.