Поцеловать первого встречного
Шрифт:
— А чего хочет Павлик?
— А Павлик знает, что такая возможность даётся лишь один раз, но…
— Дай угадаю, страдает мысленными терзаниями из-за жениха?
— Угу.
— Значит, он реально существует?
— Существует.
— Прям железно?
— Я ж слышу её вечерние телефонные разговоры.
— Но тоже в глаза не видела?
— Не а. Фоток она не показывала. Только знаю, что он военный и вроде как они знакомы с пелёнок. Выросли в одном селе.
— Ууу, сильный козырь.
— Привычка привычкой, — картошка по-деревенски лихо исчезает из подложки, но болтать это ей нисколько не мешает. — Только один непонятно где, а второй всегда под боком, пусть порой и излишне прессует. Здесь ключевое слово: рядом. Для нас… Большинства, по крайней мере, — поправляется Софа, назидательно вскинув картофелину. — Это столпы отношений. Поддержка, понимаешь? Плечо, на котором можно всплакнуть, когда всё плохо. Чтоб поистерить опять же было комфортно. А не через трубку.
— Секс.
— И он тоже, естесна. Одной тяжело и велик риск сорваться. Её жених сто пудов это понимает, злится, но сделать-то ничего не может. Не уводить же невесту за ручку и запирать за семью замками. У неё тоже есть право на личную жизнь. Но, однако, странное у нас свидание получается. Я думала, на таких мероприятиях друг о дружке пытаются разнюхать, а не другим косточки перемывают.
— Хочешь поговорить о нас? Да без проблем, — отодвигаю поднос, подтягиваясь на локтях ближе к ней. — Тогда готовься: у меня есть очень серьёзный вопрос. Буквально первостепенно важный. Готова?
[1] Женская национальная одежда
[2] Мужская национальная одежда
[3] коллаборация
[4] Совместное творчество
Глава двенадцатая. Домой
Раз. Два. Три.
— Колу будешь или кофе? — спрашиваю с невозмутимым видом.
Секундный ступор.
— Ну ты и дурак, — в меня раздражённо летит картоха.
— А что? — подмигивая, откидываюсь обратно на спинку стула. — Важное ж дело. Так как?
— Колу.
— Хороший выбор, — придвигаю к себе горячий картонный стаканчик. — Не дуйся, не буду я ничего спрашивать. Что нужно — и так знаю. Что захочешь — сама расскажешь.
— В таком случае мой черёд задавать вопросы.
— О, блиц-опрос. Ну давай попробуем.
— Почему скрипка? — вскрывая зубами упаковку и вставляя трубочку в бренькающий льдом стакан, интересуются у меня без раскачки. Даже не понадобилось время на подумать.
— Потому что родители решили, что для пацана это высший класс, — криво усмехаюсь. — Спасибо колготки не нацепили и в бальники не потащили. А то не было бы у них сына, задушили бы этими же колготками у подъезда.
— Родители решили, но ты продолжил.
—
— Ладно, принято. Ммм… Что означает тату? В ней есть сакральный смысл?
— Будешь смеяться, но не вдавался в детали. Просто понравилось как смотрится. Давай загуглим, если очень интересно?
— Выбор места тоже рандомный?
— Первое, что пришло в голову. Кстати, по поводу тату, — быстренько проворачиваю рокировочку, раз уж зашла такая тема. — Что там на счёт твоей? Покажешь?
— Сейчас вопросы задаю я.
Сказала как отрезала. Какая вредная.
— Как хочешь. Всё равно скоро увижу.
Софа усмехается, но никак это не комментирует. Правильно, крыть-то нечем.
— Едем дальше. Вопрос из разряда посыпать соль на рану: болезненно переживал смерть Яны?
— Болезненно.
— Долго были вместе?
— Прилично. Класса с седьмого.
— Ого. Так ты у нас что, однолюб?
— В это так сложно поверить?
— Не знаю… Но трудно представить тебя в отношениях.
— Есть желание проверить?
— Это деловое предложение?
— Если будешь хорошо себя вести.
Снисходительно вскинутая бровь ясно даёт понять, что она думает об этом.
— Обойдусь без подачек. Какой она была?
— Яна? Шебутной. Взбалмошной. Немного скандалисткой. Но доброй. Ванильно-романтичной. Валентинки на четырнадцатое февраля и слащавые цитатки из пабликов на стене ВК — это про неё. Знаешь, что меня ужасно раздражало? Её рвение выкладывать на обозрение личные фотки-видео по делу и без. Ирония в том, что теперь мы делаем тоже самое. Только нам за это платят.
— Постановочные фотки, — поправляет Каминских. — И липовые видосы.
— Есть разница? Один бред. Личное — оно личное. И должно таким оставаться.
— Тебя должно успокаивать, что фикция не входит в рамки личного. И раз уж зашла речь: завтра отъезд, а у нас до унылого мало общего материала.
— Интересно, почему?
— Может, потому что кто-то воротил носом и плевался стоило об этом заговорить?
— Скорее, потому что кое-кто оказался не таким смелым и едва запахло горячим, сиганул в кусты.
— Если тебе сложно держать своего товарища в штанах, это не моя проблема. В мою задачу входит "создавать видимость" страсти, а не оказывать эскорт услуги.
— Даже ради укрепления здоровья и во имя удовольствия? — вот это на меня смотрят. — Да вижу, вижу, что ты мысленно замахиваешься подносом. Я ж гоню, расслабься. Вернёмся к насущному: мало материала — что требуется от меня? Попозировать?
— Неужто согласишься?
— Делай со мной всё, что захочешь, Каминских, — ловлю её полный подозрения взгляд.