Поцелуй смеющегося Будды
Шрифт:
Шесть шагов до ванной комнаты инспектору удалось преодолеть за десять минут. Подойдя к умывальнику, Чжу сразу же включил холодную воду и сунул под кран голову. Мощная струя ударила в затылок, несколько облегчив боль в лобной части. Правда, уже секунд через тридцать заболел затылок, и инспектор прекратил издевательство над собственным организмом. Теперь можно было посмотреться в зеркало.
На всякий случай Чжу Пэнь закрыл глаза, поднял голову так, чтобы она оказалась на уровне зеркала, и аккуратно приоткрыл один глаз. Посередине лба красовался огромный синяк. Если бы Чжу Пэнь был знаком с русской литературой, он бы сразу вспомнил бессмертные строчки «… а во лбу звезда горит». Но Чжу Пэнь о русской литературе знал только, что был там писатель Толстой, написавший много книг. Поэтому инспектор ограничился классической
Происхождение синяка можно было объяснить двумя способами: реальным — он во сне ударился об кровать, и сверхъестественным — ему залепил в лоб своим костылем хромой Ли. Реальное объяснение нравилось инспектору куда больше, но оно было реальным по сути и нереальным по исполнению. Скажите на милость, разве может человек во сне (пусть даже находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения) расшибить себе лоб и даже не проснуться? Подумав, инспектор решил, что такое вполне возможно, потому что всякий знает, что алкоголь является естественным обезболивающим.
Решив таким образом проблему синяка, инспектор тщательно вычистил зубы, побрился, немного подумал и принял душ. После душа мир стал казаться попривлекательнее, но очень захотелось есть. Заказать завтрак в номер или спуститься в ресторан? Лучше все же спуститься, заодно и наведаться в соседний номер, узнать, как там мистер… Как его? Ах да, мистер Биляк.
На стук в дверь мистер Биляк не ответил. Даже если он и был в номере, то, скорее всего, спал беспробудным сном. Инспектор решил, что не стоит будить своего ночного собеседника-собутыльника, и спустился вниз по лестнице. Организм срочно требовал еды и чего-нибудь легкого на опохмел. Бар был еще закрыт, а вот ресторан уже работал, несколько столиков было занято вновь прибывшей группой туристов.
Инспектор Пэнь заказал себе яичницу, французские тосты с медом и большую чашку кофе. Хотел взять пива, но передумал.
Заказ принесли быстро, инспектор надкусил тост — тот оказался вкусным, сочным, в меру прожаренным. Чжу прожевал кусок и отхлебнул кофе. В голове сразу прояснилось, боль во лбу поутихла, но взбунтовался желудок. Поэтому яичницу инспектор даже не попробовал, ограничившись тостом и кофе.
Теперь следовало выработать план дальнейших действий. То, что пропавшая русская имела отношение к убийствам, сомнений у инспектора не вызывало. Более того, эта загадочная русская была каким-то образом связана с бриллиантом… Кстати, а фильм, что вчера крутили по кабельному, был или приснился инспектору? Этот мучительный вопрос можно было разрешить только одним способом, а именно: допросить свидетеля, американского гражданина Биляка. Стало быть, следовало немедленно отправиться к нему в номер, разбудить его, если он еще спит, и переговорить.
Проходя мимо стойки портье, инспектор привычно пробежал глазами по ячейкам с ключами. Ключ от номера двести четырнадцать был на месте. Стало быть, господин Биляк не спал, а куда-то ушел. Интересно, давно ли. Чжу Пэнь так резко сменил направление движения, что чуть не сбил с ног зазевавшегося мальчишку портье. На вопрос инспектора, давно ли мистер Биляк ушел из номера, портье дал исчерпывающий ответ. Правда, этот ответ никак не укладывался в стройную версию инспектора Чжу Пэня. Более того, этот ответ подкреплял распространенное мнение о том, что злоупотреблять алкоголем — вредно. Из слов мальчишки выходило, что никакого американца Биляка в двести четырнадцатом номере нет и не было, а сам номер уже зарезервирован, и в него буквально с минуты на минуту должны прибыть постояльцы. Да вот, собственно, и они. Портье с облегчением указал на пожилую пару, появившуюся в дверях и решительно направившуюся к стойке.
Чжу Пэнь понял, что его присутствие нежелательно, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, а только вызовут подозрение у сотрудника отеля.
Он вернулся в свой номер, благо час расчета еще не наступил. Отсутствие четкого плана действий сильно тормозило раскрытие преступления. Инспектор достал из мини-бара бутылку пива (видимо, в номере побывал кто-то из обслуживающего персонала, так как иссякшие запасы пива были восстановлены в полном объеме), открыл ее, сделал большой глоток и задумался. Вчерашнее озарение не забылось. Более того, инспектору было как никогда ясно, что само
Инспектор позвонил на работу, узнал, что ничего существенного за последние сутки не произошло. Расплатившись за номер, он отправился на станцию, где купил билет на ближайший поезд. Через четверть часа он уже сидел лицом по направлению движения. Еще через двадцать минут Чжу Пэнь спустился в метро.
Глава XXI
Солнце стояло в зените, когда инспектор и еще сотня туристов из разных стран погрузились на паром, отплывающий к Лантау.
Стояла прекрасная погода, на море наблюдалась лишь легкая рябь, отдаленно напоминающая волны. Солнце ярко освещало мелкие острова, кое-где поросшие вечнозеленым кустарником. Туристы радостно галдели, фотографировались на фоне особо живописных островов, благо паром шел медленно.
Во время пути инспектор наведался в буфет. Оправившийся после вчерашнего организм настоятельно требовал еды. Время прошло незаметно, паром прибыл на Лантау.
На пристани основной поток туристов устремился к кассам — покупать билеты на рейсовые автобусы, конечной остановкой которых значился монастырь. Чжу Пэнь тоже купил билет, но на остановку не пошел. Прежде чем уезжать, следовало осмотреть окрестности. Окрестностей оказалось не так уж и много: километрах в пяти от главного порта виднелась маленькая рыбацкая деревушка. Топать туда пешком по жаре не очень хотелось, поэтому инспектор поискал глазами такси. Беглый осмотр убедительно показал, что такси здесь было понятием экзотическим и встречалось не чаще летающих тарелок.
Чжу уже совсем было собрался в течение часа разминать ноги (из школьного курса физики он твердо помнил, что пешеход обычно движется с такой скоростью), как вдруг заметил около причала несколько джонок, принадлежащих, судя по всему, жителям интересующей инспектора деревушки.
Первые «два капитана» наотрез отказались предоставить свои суда в распоряжение сотрудника полиции. Напрасно инспектор размахивал у них перед носом своим удостоверением. Эффект от этой акции оказался нулевым. Владельцы плавсредств в один голос твердили, что рыба еще не распродана и в их планы на ближайшее время не входит посещение деревни, тем более что они только что оттуда прибыли. С хозяином третьего «корабля» Чжу поступил иначе. Он убрал удостоверение сотрудника полиции, а взамен достал некоторое количество бумаг с водяными знаками. Оные бумаги оказали удивительное воздействие на третьего «капитана», он позволил инспектору Пэню занять лучшее (с его точки зрения) место на палубе своей джонки — около бочек с рыбой. Чжу безропотно согласился и сел на перевернутое ведро. Как только они отошли от пристани, джонку сильно закачало на волнах, валяющиеся на палубе мелкие предметы начали перекатываться от борта к борту; ведро же, придавленное весом инспектора, прочно стояло на месте. От качки и запаха рыбы Чжу немного затошнило. Хорошо, что до деревни плыть было недолго. Джонка вошла в устье Сильвер-ривер, и через некоторое время справа по борту показалась пристань.
Здешний причал представлял собой дощатый настил с несколькими сваями. Завидев подплывающее судно, откуда-то из кустов материализовался парнишка лет пятнадцати на вид. Капитан джонки бросил ему канат, парень ловко поймал его и обвязал вокруг одной из свай. Инспектор расплатился с владельцем джонки и дал десять долларов «на чай» умелому мальцу.
Судно, на котором приплыл Чжу, было не единственным, бросившим якорь в здешних водах. К соседней свае была пришвартована посудина, на которой, похоже, рассекали по южным морям герои древности. Хотя нет, для того чтобы носить на себе героев, судно выглядело очень уж неказисто. Скорее на таких «кораблях» простой народ выходил в море в те времена, когда были живы и активно совершали свои подвиги легендарные герои. Этот «лайнер» не ремонтировался с тех самых пор, когда последний герой (или его современник) в последний раз сошел на берег.