Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
***
Белые мантии и подол черного платья шуршали по светлому мрамору плиток пола больничного коридора. Пациенты и доктора с прочим персоналом, увидев этих женщин, почтительно кивали и с уважением смотрели им вслед. Валькирии и Тезла-Экала. Такое увидишь не каждый день… Многие вообще впервые в жизни видели настоящую валькирию, хотя слышали о их существовании все. Несколько детишек лет восьми, два мальчика и три девочки, игравшие в одном из коридоров в карты и волшебные шахматы, восхищенно разглядывали зеленые ленты в волосах одной из женщин, белоснежные длинные мантии-плащи, маховики. Один был золотистым, как и рассказывали про маховики этих необычных женщин, другой почему-то черным,
– Вот, она здесь, - с уважением в голосе сообщила провожавшая троицу медсестра и пропустила их внутрь. Валькириям в этой клинике были открыты все двери в любое время суток, а их посещения воспринимались с радостью. Они несли сюда жизнь, надежду, тепло.
Молодая женщина, бледная, с синими кругами под глазами, с потрескавшимися, посиневшими губами, со словно опаленной изнутри кожей шеи, укутанная одеялом. Она дышала сама, но так слабо, что это пугало. Левая рука была ампутирована по середину предплечья.
– Нора, - Гертруда Майер, с белыми следами ожогов на щеках, присела на стул в изголовье девушки, справа, и взяла ее за уцелевшую руку. – Нора, мы пришли к тебе в гости… - Анна подошла к женщине слева и склонилась к ее лицу, шепча что-то на классической, «золотой» латыни. Кэтрин же встала около Гертруды, улыбнувшись и откинув капюшон, открывая исполосованное тонкими бордовыми шрамами справа личико. Беловатый шрам ожога от последнего заклятия Димитра виднелся на левой щеке.
– Ну вот, ты проснешься симпатичной женщиной с зелеными глазами, как и должно быть. Ты заслужила человеческую жизнь, - улыбнулась Анна, выпрямляясь. – Ты некоторым нашим сестрам фору дашь, Нора.
– Я по тебе очень соскучилась, - влезла Кэтрин. – Обещаю, что как только ты поправишься, мы придумаем мне страшную расплату за твою помощь, - сквозь слезы улыбалась молодая валькирия. – И не вздумай сдаться и уйти, а то я тебя убью. Мне все еще нужна старшая сестра. Обнадежила – придется ей быть, - Гертруда поглаживала уцелевшую Норину руку, всхлипывая, пока подбоченившаяся Кэтрин призывала Элеонору поправляться.
– Ты очень смелая женщина, - Анна погладила щеку Хранительницы. – Мир-за-гранью дал тебе право начать с нуля. Мир живых – прощение. Тебя не ждет Ирманаз, более того, я слышала, что в Германии кое-кто подал инициативу присвоить тебе звание героини войны. Ты первая в мире, кто добровольно сжал ингатус. Это подвиг и я буду рада, когда ты поправишься. Мы гордимся тобой…
– Гордимся и скучаем, - улыбнулась Кэтрин. – Ты третий день спишь. Просыпайся, соня! – она чуть погрустнела. – Прости, Нори, у нас еще уйма дел, а ты дрыхнешь и не помогаешь, но я обязательно загляну к тебе послезавтра и расскажу, как пропал этот гаденыш Матей. И Гарри хочет тебя навестить… Мы тебя любим, - она поцеловала бледный лоб Хранительницы и вместе с Анной вышла из палаты, накидывая капюшон. Гертруда улыбнулась.
– Я уже заказала протез, он будет совсем как настоящая рука, мне обещали. Знаешь, сколько возни у нас с Оливией и Анной было в аврорате? Но они закрыли твое дело, когда во всем разобрались. Так что… Ну как ты бросишь своих барашков в Денбридже без талантливого зельевара, а? Давай-ка поправляйся, к первому сентября ты должна быть на коне… Ты сильная, девочка моя, ты выкарабкаешься. Ты только не сдавайся. Кстати, скажу тебе по секрету – кое-кому очень нравится запах карамели и он сказал, что твои волосы ей и пахнут. И лицо у тебя снова милое и теплое. Все будет хорошо, война закончена… - по ее щеке скатилась слезинка, голос дрогнул. – Ты только просыпайся…
***
–
– Добрый день, профессор Бутти, - подпустив в голос побольше вежливости, начал поляк. – Это вам, в качестве подде… - он успел только протянуть ей букет и ойкнул, когда выхватившая цветы Элеонора, чьи зеленые глаза буравили его с момента открытия двери, треснула его букетом по рукам, замахнувшись правой, на которой виднелись подзажившие глубокие царапины, оставшиеся с последней битвы.
– Я терпеть не могу розы, - зашипела женщина, делая новый взмах. – Значит, про ос посмотреть тебе, ифритская рожа, наглости хватило, а вот про цветы – нет?! – Майкл отступил на пару шагов назад, вытянув вперед руки, по которым уже раза три получил розами с острыми шипами. – Вот подожди, смогу колдовать, я тебе устрою, - зеленые глаза полыхнули от ярости. – Вон отсюда вместе со своим веником! – взвизгнула новоиспеченная Верховная Хранительница, швырнув разлетевшийся букет вслед попытавшемуся что-то вставить в ее гневную речь мужчине, медленно ретировавшемуся к двери. – Или я сейчас охрану клиники вызову!
– Ухожу, ухожу, - дверь закрылась. Элеонора опустила глаза на синее одеяло, на котором и сидела, разглядывая стену и думая, когда ее отсюда наконец-то выпустят. Взгляд ее упал на розовый лепесток, упавший с рассыпавшихся роз. Девушка, вызвав медсестру, чтобы убрать цветы, сжала в правой ладони остаток букета, осознавая, что фантомные боли в отсутствующей левой кисти исчезли. Первые цветы за несколько лет, и снова розы… Вот только вряд ли отхвативший ими по причине ее раздражения (а как еще ей себя чувствовать, когда она чудом выкарабкалась с того света и лишилась руки?) ифрит явится с новыми цветами. Хотя девушка даже сама не знала, хотелось ли ей, чтобы он все-таки пришел. И все же худые бледные пальцы сжали розовый лепесток довольно бережно. Ей все-таки дарят цветы… Все еще дарят…
Два часа спустя, слушая любимые «Времена года» Вивальди, а она любила классическую музыку, и дав наставления баранам-Хранителям, остававшимся на время ее лечения без руководства (по счастью, свидетелей того, почему она сжала чужой ингатус, упекли в Ирманаз, и ей удалось убедить представителей Ордена, что напал на Димитра один из арестантов, а она его защищала), так как место Верховного занимала теперь она, девушка вздрогнула, подняв глаза на открывшуюся дверь. Огромный букет орхидей, которые она просто обожала и с озорством глядящие на нее голубые глаза.
– Надеюсь, эти больше нравятся? – улыбнулся Майкл. – Вообще, кстати, невежливо хлестать по рукам того, кто спас тебе жизнь!
– Зачем? – она не смогла скрыть счастливую улыбку, в которой расплывалось ее лицо, пока она смотрела на цветы. Нора и сама толком не знала, что именно хочет услышать. Зачем он ей приносит уже второй букет или зачем спас ей жизнь. Майкл для ответа выбрал второй вариант.
– Очень уж хочу стать одеялом с рюшами. Мне как несостоявшемуся трансфигуратору крайне любопытно понаблюдать за таким превращением.