Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
***
– Ты точно уверена, что не хочешь занять мое место? – женщина в закрытом черном платье стояла у окна, глядя на проплывающие по небу облака. Пожилая валькирия, похудевшая, ослабшая, с глубокими морщинами на лице и тонкой, похожей на старый пергамент кожей отрицательно покачала головой, приподнявшись на высоких подушках.
– Нет. Это не для меня. Ты гораздо лучше справляешься с этой ролью, Анна. Да и Оливия Экала звучит не очень-то красиво.
– Не жалеешь? – в холодном голосе не было эмоций, но в глазах, черных, глубоких, в самой глубине, они были. Скорбь, радость, сожаление… Целая смесь чувств,
– О чем? Что потратила свой Поцелуй на благое дело? Знаю, что никто раньше не передавал Поцелуй, ты мне сама об этом говорила, но Кэтрин заслужила этот подарок. Она дала мне очнуться здоровой и уйти в мир иной добровольно, сделав кое-что светлое напоследок… Разве об этом можно жалеть? – голос Оливии звучал тихо, женщину оставляли жизненные силы, большая часть которых ушла на дарованный Кэтрин второй поцелуй.
– Кэтрин ведь никогда не узнает, откуда исходили эти силы, - на тонких губах Анны появилась тень улыбки.
– И пусть. Она заслужила подарок, и пусть ей будет неизвестно, кто его ей дал. Ты знала, кого она выберет? Когда расстегнула браслет, ты знала, Анна?
– Нет, - Экала отрицательно покачала головой. – Я надеялась, Лив. Кэтрин – самая самостоятельная моя подопечная за тысячу лет. Я ни единой секунды не знала точно, что она решит. Я знаю о ней такое, что ей знать о себе и не снилось, но должна признать – я никогда не знала и не узнаю ее по-настоящему…
– Знаешь, - Оливия кашлянула. – Гертруда рассказала, что почти Кэт поверила, когда девочка надела Диадему. Поверила, что Кэтрин станет той, Темной Валькирией…
– Ей почти поверила даже я. Кэтрин удивительная девочка. Знаешь, что она ответила, когда я предложила ей забрать дар, перед малым судом? Она сказала, что терпеть не может эти способности, но она к ним привыкла и смирилась и другим портить ими жизнь не хочет. Она и теперь в своем стиле…
– Прежде чем ты возьмешь дар, не хочу отдавать прямо Марте, пусть запомнит меня живой… Почему ты тогда дала мне выбор из Чехии? Я же была влюблена, я замуж мечтала выйти… Почему забрала мой первый дар и наделила этим? Из-за Кэтрин?
– Из-за нее. Важно было, чтобы она родилась и получила дар именно в этой стране. И я решила, что будет целесообразно просто перевести тебя в другую страну. Ты мне всегда нравилась, - женщина прошла к кровати и склонилась к угасающей валькирии. – Ты со всеми простилась?
– Советы дала, прощения попросила, благодарности выразила. Гертруда уже пожелала мне приятного пути к Свету. И пусть помнят меня живой.
– Мне будет тебя не хватать… - Анна сжала руку Оливии. – Мы почти сто лет шли бок о бок. Но знаешь, кто тебя там ждет, чтобы пойти по дороге света без времени? – Оливия отрицательно покачала головой, сжав руку женщины, державшей сейчас в руках ее жизнь. – Розалина. Наша маленькая Роззи. И теперь у тебя будет вечность, чтобы все ей объяснить…
– Наша Розалина сейчас и так все понимает. Знаешь, Анна, я до сих пор чувствую себя виноватой за то, что мы с ней сделали. Третье Правило Кодекса, мне кажется, на самом деле самое жестокое.
– Разве не Негласное? – губы Анны тронула слабая улыбка.
– Негласное можно нарушить. Третье нарушить нельзя… - прошептала Оливия.
– Кстати, что будет с Хранителями? Что с войной? – всполошилась валькирия.
–
– А с… С ней…?
– Я даю ей возможность самой сознаться и облегчить свою участь тем самым. Ну или одной известной нам обеим молодой женщине проявить искренность своих намерений делом. В любом случае, она слишком наивно полагает, что я не знаю. Ты молодец, ты догадалась, и твое открытие подтвердило мои мысли на ее счет, так что ей осталось ликовать недолго. Ну а теперь… Пусть свет примет тебя и подарит покой, - чешская, еще не так давно британская, валькирия Оливия Говьер (взявшая после смерти мужа обратно девичью фамилию) закрыла с последним выходом глаза. Серебристый шарик исчез в руках Анны, сжавшей уже мертвую руку старой приятельницы. – Мне будет тебя не хватать, Лив, я же не принадлежу ни к одному миру… Но Кэт сказала золотые слова. Портить жизнь других я не хочу…
***
– Северус Тобиас Снейп, Пожиратель Смерти, обвиняется в… - монотонно зачитывал секретарь суда. Мужчина с длинными черными жирными волосами, сидевший к кресле подсудимого Визенгамота, хладнокровно взирал на судей, понимая, что все доказательства своей невиновности – личное письменно подтверждение Дамблдора, заверенное печатью и подписью Альбуса и скрытое в его, Дамблдора, гробнице (авроры копались на редкость дотошно, с самого ареста Северуса через неделю после победы и сейчас, по начало августа) на тему «я сам его просил, это была часть его шпионажа по моему приказу», воспоминания, проверяемые на предмет «истина-ложь», он им уже предоставил и добавить ему нечего. Все это имело бы значение, признавался он себе, будь у него защитник. Но никто не соглашался защищать бывшего Упивающегося. А Кэтрин, которая защищала бы, могла считаться слишком заинтересованным лицом…
– Защитника нет, управимся быстро, - решил зевнувший председатель суда, когда обвинения наконец дочитали.
– Защитник есть! – эти слова заставили Северуса вздрогнуть. Но человек, который явился после этих слов, удивителен был еще больше. Если бы меньше, чем год назад, Северусу сказали, что выглядеть это будет так, он не поверил бы.
– Представьтесь, пожалуйста…
– Защитник подсудимого Снейпа, мистер Гарри Джеймс Поттер… - но свидетели, приглашенные по настоянию Гарри, удивили Северуса в разы сильнее, чем его могло после прихода Гарри, казалось, что-либо удивить. МакГонагалл, Грейнджер и Матей, и даже Римус Люпин, явно порядком нервничавший. Гарри показывал воспоминания, представителям судейской коллегии, и свои, и с рокового дня, рассказывал, что знал и было возможно рассказать, приводил свидетелей благих намерений и поступков Снейпа. Итог прозвучал так, что наполнил на мгновение душу уставшего от войны и двойной жизни человека светом.
– Признается частично виновным… - этого он не слушал. Он свои преступления и так знал. – Условное осуждение сроком десять лет без права покидать территорию Соединенного Королевства, с сохранением права занимать преподавательскую должность.
Из Министерства они вышли вместе с Гарри. Зельевар остановил уверенно шагавшего к проулку, удобному для трансгрессии, героя магической войны. Авторитет Гарри и его положение в глазах магического сообщества сыграли в таком легком осуждении, бесспорно, важную роль.