Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
– Вынуждена огорчить, - в зеленых глазах впервые за неделю вспыхнул озорной огонек. – Я не делаю из своих спасителей одеяла. Впрочем, меня за мои… Сегодня одиннадцатое?
– Десятое, - ставя букет в вазу, отозвался ифрит.
– Значит, за мои два десятка и еще восемь лет никто не спасал.
– Обычно женщины скрывают свой возраст, - присев у ее изголовья, улыбнулся мужчина.
– Я слегка необычная женщина! – она с тщательно скрываемой усмешкой отвечала. В глубине души признаваясь себе, что ей приятно, что он все же пришел.
– Знаешь, я заметил. Кстати, завтра же одиннадцатое… Как ты относишься к карамели? Я ей по рукам не получу?
–
– Я ее помню… - очень скоро в палате последней за войну жертвы ингатуса впервые с ее пробуждения послышался тихий смех. И впервые обитательница палаты, пусть и ненадолго, забыла о том, почему она здесь…
***
Ее выписали пятого июня, впереди было целое лето перед выходом на работу, Кэт и Гарри весь месяц ее навещали, даже заглянула Гертруда в золотистой мантии (Элеонора мысленно пожелала Оливии покоиться с миром, услышав, что валькирия спокойно, в своей постели, отошла в мир иной), занятая уймой дел, в день, когда Элеоноре надели протез, удивительно с помощью магии слившийся с рукой и похожий на настоящую руку. Даже ногти были сделаны так, что их можно было при желании красить и снимать лак. Гертруда постаралась над заказом с любовью. Заглянул Реддл, принесший книги и обсудивший с Норой картины ее любимого Клода Моне. Навестил Влад, по Димитру явно особо не убивавшийся, даже соизволила явиться и пожелать поправляться тетушка Мария. Но самым частым и самым к концу месяца желанным гостем стал Майкл, от которого еще недавно она бы вообще намерения ее посетить не ждала.
Правда, были целых пять дней, когда «ифритская рожа» не заглядывал, мстя ей за стакан, которым она в него швырнула за то, что он напомнил ей о взорванном в подвале его варшавского дома котле. И пригрозил привести на ее прогулку по двору клиники Эдвина.
– Эдвин любит сбивать с ног и укладываться на живот! – «зловеще» сообщал ифрит, «пугая» ее.
Язвительность их общения ей отчего-то безумно нравилась, она отвлекалась от мрачных мыслей и расслаблялась. Хотя сама себе в том, что рада его видеть, что они в какой-то мере подружились, признаться не спешила.
– С возвращением во внешний мир! – объявил мужской бас над ее ухом. Нора подняла голову, глядя на лицо бывшего больше чем на голову ее выше Майкла. Мужчина довольно аккуратно потрепал ее по плечу. – Поправилась? Будем меня испепелять?
– Может, я тебя лучше отравлю? А то какой из меня экспериментатор, когда я аж с марта котлы не взрываю? – отозвалась девушка, шагая вдоль ограды клиники к воротам, у которых начиналась зона трансгрессии. – Ты что предпочитаешь? Быстродействующий и болезненный яд или медленный, но незаметный?
– А как насчет превращения в рыбку?
– Чего?
– Я знаю одно жуткое заклинание, превращающее ноги в рыбий хвостик… Потом тебе придется дать мне противоядие, а то будет Верховная Хранитель рыбой…
– Скотина!
– Ага. Добавлю еще – польская! – девушка растерялась, сообразив, что сильные руки обнимают ее за талию, притягивая к теплому телу под черной футболкой с эмблемой какой-то магловской рок-группы. И замычала, изо всех сил пытаясь стукнуть по спине ифрита, впившегося поцелуем в ее губы, но уже сдаваясь и отвечая на его поцелуй…
– Ненавижу, - прошипела немка, когда поцелуй прервался.
– Неудивительно. Немцы вообще агрессивный народ. Хотя ты ж наполовину полячка, - издевался мужчина. – Да-да, я помню твои рассказы про твое детство и то, что Щербак – твой папочка, - посерьезнел он. – Норси, ты мне нравишься…
– Норси? Да как
– Ну, я с Дня Ягнят не только ос видел… Тебе не нравится? Ладно, будешь Норой.
– Наоборот. Мне очень нравится… - ее симпатичное личико, не красивое, как та, прошлая, картинка, а именно симпатичное, чуть-чуть несиметричное, может быть, зато живое, озарила улыбка. Робкая, настоящая, теплая. – Только при Ордене меня так, пожалуйста, не называй, - он сжал ее правую руку, направившись к воротам, до которых осталось совсем немного. – А то я собираюсь писать диссертацию о влиянии яда на организм ифритов, а из тебя выйдет шикарный подопытный.
– Ты неисправима! – хмыкнул волшебник.
– Секрет прост – я не хочу исправляться, - подмигнула женщина, когда они дошли до ворот. – Как насчет перекусить? Обожаю восточную кухню.
– Я тоже… - громкий хлопок и двое, миновавшие ворота клиники, исчезли в воздухе…
***
– Сестра Кэтрин, - Оливия, похудевшая, бледная, сидела во главе стола в зале совещаний Совета Десяти. Девушка с покрытым шрамами лицом молча смотрела на девятерых валькирий и Анну, игравшую роль десятой, буравивших ее глазами. – Ты понимаешь, какие правила и заветы Ордена Сов нарушила за последнее время?
– Понимаю, - кивнула девушка.
– Применение Круциатуса и Империо всегда вызвано было острой необходимостью? В банке тогда ты не в официальном амплуа находилась! – Гертруда покачала головой.
– Это была необходимость, в противном случае удачный исход войны ставился под вопрос, - пожала плечами девушка.
Суд это собрание напоминало меньше всего, но считалось все же судом. Бледная и все еще слабая Ту Ким, на денек покинувшая клинику, занявшая место погибшей Абены Дивья, едва пришедшая в себя аргентинка, приглашенная вместо погибшей бразильянки… Анна, игравшая роль Ядвиги, замену которой пока не подобрали.
– Виновной себя не признаешь? – поежилась Ту Ким.
– В чем именно? – посмотрела на нее Кэтрин.
– В клятве, данной Крюкохвату, - пояснила Анна. – Ну и в том, что позиционировать себя пыталась могущественнее меня. Указывала мне, менять время или нет. Мир-за-гранью считает, что так себя вести было некультурно.
– Те, кто даровал нам способности, мне это уже сказали, - Кэтрин вспомнила те туманные белые фигуры, словно сотканные из света, менявшие форму, и их прекрасные, ласкающие, завораживающие голоса. Те, кто даровал способности валькириям, те, от кого произошла первая Жизнь Несущая. Те, кто дал ей вернуться и начать жизнь снова. Кэтрин там видела и других валькирий, за тысячелетия истории Ордена. И видела Розалину, которая смотрела на дочь с гордостью. Маховик мамы, что теперь часто вспоминала девушка, когда ей было тяжело, сиял ярче всех. Мама ей и после всего улыбалась… - Признаю и готова понести заслуженное наказание…
– Мы уже приняли решение, - Оливия поправила мантию. – Я, Оливия Говьер, Великая Валькирия Совета Десяти, от имени совета и Анны Экалы приговариваю тебя за нарушение четвертого и второго правил Кодекса Ордена «Белая Сова» к лишению права пользоваться способностями валькирии и магией в целом в своих личных интересах на пять лет. На тебя для соблюдения приговора будет наложено заклинание Надзора…
– Наказание справедливо, - Кэтрин почтительно поклонилась. – Благодарю Совет за проявленное понимание. – В тот же день раньше она в беседе с Анной отказалась от места в Совете и от того, чтобы отдать ненавистный ей дар спокойно, ничего не теряя. Как бы сильно она его не недолюбливала, и девушка это понимала прекрасно, жить без него она не умела…