Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
– Реддл, опомнись! – воззвала ко мне другая валькирия, и пытку я прекратила, вновь взглянув на Великую.
– Давай уже быстрее говори, у нас есть дела, - ехидно заметил Димитр.
– Ты лишена одной из своих способностей, той, что так скоро будет тебе необходима и о лишении которой ты пожалеешь. Горько пожалеешь. Ты дорого заплатишь за то, что творишь… - я лишь усмехнулась, трансгрессируя с Димитром и дружками-Хранителями куда-то для очередных бесчинств. Я не приняла эти слова всерьез… Однако однажды мне довелось узнать, чего же меня лишили. Какой именно способности я лишилась тогда…
Видение сменилось вновь. Последняя Битва
И уже после битвы, когда все ликовали, я потерянно оглядела Школу с опушки Леса, не зная, что делать дальше. Добро одержало победу, но радости я не ощущала. Слишком многие погибли и пострадали. Цена победы была непомерно высока… Я дезиллюминировалась и поспешила в самую гущу событий, ареста выживших Упивающихся, осмотра павших и раненных, радости встречи тех, у кого уцелели дорогие им люди… Я же искала глазами в толпе одно лишь лицо, но его не было… не было… не было…
– Малфой,- я столкнулась с растерянным Люциусом, который вместе с Нарциссой и Драко как-то сник и сжался, хотя их почти никто попросту не замечал. – Где Снейп?! Ты его видел?! – я даже вернула себе видимость и отчаянно трясла Люциуса за воротник. Тот, испуганно посмотрев на меня, отозвался:
– Визжащая Хижина… - мгновение спустя меня не было рядом с Малфоями, я со всех ног неслась к воротам Школы, сейчас ничем не защищенным. Вскоре трансгрессия и вот уже я внутри домика, у самого входа, отчаянно надеясь на лучшее, но уже понимающая, что произошло что-то непоправимое. И вот очередная комната, которую я осмотрела…
Так истошно я не кричала никогда в жизни ни в той реальности, ни в другой. Из моих глаз капали слезы, попадая на страшную рваную рану на шее, затягивая ее, заживляя… Пальцы лихорадочно перебирали черные жирные волосы, уже заострявшиеся черты лица стояли перед глазами даже тогда, когда я на них не смотрела. Никогда еще та, другая я, так горько не рыдала, вцепившись в рукав покойного и отчаянно пытаясь найти на его лице хотя бы тень жизни. Реальная я страдала так лишь однажды, когда не стало мамы…
– За что?! Неужели он догадался?! Почему?! – забыв об осторожности, видя перед собой лишь мертвое лицо, почти в голос рыдала я, держа голову Северуса на коленях… – За что?! – внезапное воспоминание о том, что когда-то в раннем детстве я слышала о валькириях и том, на что они способны, и зародившаяся надежда. Вместе с телом я трансгрессировала к маленькому старому, давно заброшенному, домику, в котором когда-то за двадцать лет до того начинался мой жизненный путь и который я почти уже забыла. Там меня уже ждали – Димитр стоял, прислонившись к косяку заколоченной входной двери, внимательно разглядывая мое лицо.
– Я
– Я ненавижу тебя, тварь, - выпрямившись, произнесла я. Матей казался крайне озадаченным происходящим. – Из-за тебя я превратилась в чудовище и ничего хорошего из этого не вышло…
– Ты о чем? – осведомился не ожидавший этого Матей. Я же, глядя в его глаза, без тени жалости и без малейшего налета сомнений, вместо ответа произнесла всего лишь два слова. Два слова, которые должна была произнести уже давно, и, возможно, та история пошла бы иначе:
– Авада Кедавра… - не будь я валькирией, это не принесло бы ему вреда, человеком-то он не был. Но валькирией я все-таки была. Даже после всего того, что натворила, я была валькирией.
Не обращая внимания на все же убитого мной Димитра, я опустилась на колени перед безжизненным телом самого дорогого для той меня человека. Единственного, кого я тогда любила. С отчаянной надеждой я коснулась губами его губ, пытаясь вдохнуть в него жизнь. Но секунды потянулись в минуты, и ничего не менялось. На все более сером и безжизненном лице не появилось ни тени жизни. Поцелуй валькирии не сработал… Северус остался мертвым…
«Ты дорого заплатишь за то, что творишь…», - прозвучало в моей голове. В тот момент я поняла, чем именно я заплатила за то, что, будучи валькирией, думала лишь о себе и своих желаниях, забыв о главном предназначении моих сестер и меня самой. Нести свет и жизнь… Валькирии не могли лишить меня самого дара. Димитр защищал меня и подобраться ко мне не давал даже в общем-то не всемогущей Анне. Маховик, который и заключал в себе мой дар, я отдавать намерена не была. А вот той способности, в которой я в тот момент нуждалась, я была лишена. Моей расплатой стала потеря Поцелуя Валькирии. Того, что могло бы вернуть мне человека, которого я любила и который мог бы, я все еще надеялась на это и даже сильнее, чем прежде, любить меня…
На коленях я молила непонятно кого сжалиться надо мной и дать мне шанс, умоляла его вернуться, проклинала себя и то, что моя суть слишком долго спала. Отчаяние овладело моим рассудком и не собиралось его отпускать. Внезапно мой взгляд упал на маховик… И в моей опустошенной болью и отчаянием голове вдруг явственно вспыхнула мысль о том, что я должна сделать. И с какого же момента, внезапно осознала я, я должна все изменить. Рука сама собой схватилась за маховик…
***
Я распахнула глаза, перед которыми возникло перепуганное лицо трясшего меня за плечи Гарри. Рон и Герми, бледные, стояли у него за спиной. Моя рука стальной хваткой сжимала маховик, по щекам все еще текли слезы.
– Слава Мерлину, очнулась! – с облегчением выдохнул Рон. Герми присела ко мне, положив ладонь на лоб.
– Что случилось? – выдавила я, отпуская маховик, и оглядывая явно напуганных ребят.
– Это ты скажи, что случилось. Ты сначала истошно закричала, что-то вроде «Нет»… Потом плакала во сне, можно сказать рыдала, словно кто-то умер… А потом схватилась за маховик и чуть с шеи его не сорвала, я тебе еле руку удержал, - рассказывал Гарри, сев рядом и обняв меня за плечи. – Сестренка, что случилось? Что с тобой происходит? – заботливо спросил он, прижав меня к себе. Я начала вспоминать свои сны и на глаза снова навернулись слезы. – Ты как будто какая-то другая. Вроде и ты, и вроде и нет…