Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн

Астромерия

– Блаттон? – прошипела она, сев рядом. – Твои прадеды пытали моих деда и его отца, доведя их до долгого лечения и проблем со здоровьем до сих пор, - поведала она мне. В руке ее появилась палочка. Я же непонимающе смотрела на нее, взявшись рукой за палочку, лежавшую в кармане моей кожаной куртки. Дамочка между тем продолжала обличать мой род во всех грехах моих предков, о которых она так или иначе была в курсе, а я прикусила губу, сдерживая негодование. Не раз уже в своей недолгой на тот момент жизни я сталкивалась с тем, что при одном лишь упоминании фамилии Блаттон, именно Блаттон, некоторые американские маги сразу начинают ненавидеть ее обладателя, вообще не будучи с ним знакомыми. Наверное, еще и поэтому отец окончательно

покинул мир магии, занявшись продажей шоколада и переехав в Чикаго, где его хотя бы меньше знали как Лорда Блаттона. – Не понимаю, как твоего деда вообще взяли в Триниад! Темный маг – судья! – охрана банка: несколько крепкого вида гоблинов, вампир и парочка магов-мракоборцев - насторожились, поскольку моя теперь уже палочка уперлась даме в горло. Долохов, закончивший с регистрацией, внимательно на меня смотрел.

– Общеизвестно, что в Триниад допускаются представители любого магического круга при наличии необходимого опыта работы, репутации в определенных кругах и достигшие пятидесяти пяти лет. Лорд Блаттон, о котором вы упомянули, до этого возраста служил государственным защитником и затем помощником судей Триниада и заслужил уважение в Суде, - процедила я. – Блаттон – уважаемый в стране род чистокровных волшебников, и я не позволю вам оскорблять моих близких лишь из-за того, что мы носим эту фамилию. Я сочувствую страданиям ваших родных. Но я не понимаю, при чем тут я и мой дед?

– Небось и судьей-то стал, чтобы защищать остальную семейку! – процедила женщина, атаковав все-таки меня – лицо немного обожгло. Я вышла из себя окончательно, причем очень сильно злило меня даже не такое отношение к моему роду. Меня злило то, что эта женщина, которой было явно уже лет за сорок, вела себя так грубо и выглядело это даже глупо, хотя к тому, что в Америке живут чудаковатые волшебники, я-то давно привыкла.

– Вас это не касается, - огрызнулась я, с трудом удерживаясь от применения к женщине магии. Мракоборцы шагнули к нам, а в глазах только что наседавшей на меня дамочки промелькнул страх. – Еще слово, и можешь обращаться в агентство по погребению.

– Леди Блаттон, - на мое плечо легла рука служащего банка, но смотрел он с почти благоговейным уважением. Женщину уцепил за запястье другой охранник и куда-то повел, та внезапно сникла и покорно плелась следом. – Наш банк приносит извинения… - начал служащий елейным тоном. – Наша клиентка применяла к вам магию? – всполошился он. Я помотала головой, чувствуя, что щеки немного жжет.

– Все в порядке. Проводите меня к сейфу, - моя злость постепенно проходила, палочку я опустила и вскоре юркий Густав вел нас к лифту, который должен был поднять нас высоко к небу – в отличии от Гринготтса Американский Магический Банк являл собой высокое здание, казавшееся монолитным сооружением из гранита. Ни единого окна, лишь одна, защищенная сильнейшей магией, дверь, дюжины мракоборцев и драконы, обеспечивающие безопасность самых охраняемых сейфов. Этот банк пытались грабить, но кончалось это всегда плохо для самих грабителей, а не для банка.

– Весьма достойно настоящей леди, - пока мы ехали, Густав стоял, прижавшись спиной к стенке лифта, а Долохов склонился к моему уху. – А что, собственно, ей было нужно?

– Понятия не имею, - хмыкнула я. Это соответствовало действительности – я так и не поняла, чего от меня хотели. Хотя я к подобным выходкам привыкла, моя учеба в школе сопровождалась подобным отношением многих «друзей» по школе, и даже одной из преподавательниц, которая стремилась всячески меня унизить, пока учила… Лифт остановился и вскоре мы уже стояли перед металлической дверью, в специальный разъем которой Густав вставил мой жетон. Звук открытия многочисленных засовов мешал услышать что-то еще и ждали мы молча.

Откуда-то из перпендикулярного коридора доносился похожий гул, что стало ясно, когда дверь начала медленно

открываться. Нам предстало множество золотых и серебряных монет, а так же небольшая кучка платиновых американских монеток, ирн. Одна ирна приравнивалась примерно к сотне галеонов, по моим подсчетам, и в моей родной стране была самой ценной и дорогой монетой. На ту же кучку ирн, что принадлежала роду Блаттон, переехавшему в Америку из Британии еще когда колонизаторы только начинали осваивать эти земли, можно было купить как минимум весь Рокфордский филиал Американского Магического Банка. Именно потому-то – наша семья была почетными клиентами банка – в инциденте в холле меня не обвиняли и даже наоборот, старались мне угодить. Я же, открыв почти пустой рюкзак, на котором на этот раз красовался вышитый анкх и на боку – пентаграмма, не глядя набрала деньги, под внимательным взглядом Густава и скучающим взглядом Долохова.

– А мой один знакомый тоже гот, - заметил Густав, когда я закончила и отдала команду закрыть сейф. Пока замки, закрываясь, лязгали, я была избавлена от необходимости отвечать ему. Но он и на пути к лифтам не угомонился. – А это анкх, да? – указывая на рисунок рюкзака, поинтересовался он.

– Да, - у меня все еще кружилась голова и разговаривать со служащим банка желания не было никакого, что я и старалась показать своим голосом. Но Густав и тут не угомонился.

– А у готов-магов есть свои особенные заклинания?

– Нет, заклинания у нас те же, что у всех. Отстань ты уже, - буркнула я, радуясь, что лифт почти доехал до первого этажа. Голова закружилась сильнее и меня шатнуло, но я не упала, подхваченная сильными руками Антонина.

– Ты уверена, что в состоянии разгуливать по магазинам? – склонился он к моему уху, почти касаясь губами кончика моего уха. Тепло его дыхания обожгло кожу, заставив меня непроизвольно прикрыть глаза.

– Вполне, все в порядке, - улыбнулась я, под руку с ним выходя из лифта. Если это и было сотрясение, то очень легкое, хотя я склонна была считать это обычным ушибом. Густав, обидевшись, молча проводил нас к дверям, не забыв, правда, натянуть на лицо фирменную улыбку служащих банка. Однако, закупая ингредиенты для зелий, волшебные чернила и корма для Нота, я никак не могла улучить момент и поговорить с Антонином… И вот, нагрузившись покупками, посетив самые интересные на мой взгляд лавки и магазины, мы могли отправиться к бабушке и деду, но Долохов внезапно заметил притаившуюся среди красочных магазинов одежды и метел таверну… И заявил, что хочет заглянуть и туда.

***

В таверне было на удивление тихо, только влюбленная парочка сидела в дальнем углу и компания вышедших в отставку служащих Министерства у стойки бурно что-то обсуждала. Лестница, ведущая на верхние этажи, была на удивление чистой и новой, по крайней мере, прогнивших ступенек не наблюдалось. Свечи в больших канделябрах не горели – в окна лилось пока еще достаточно для неплохого освещения солнечного света. Дубовая мебель казалась чистой и опрятной, что не могло меня, посещавшую подчас весьма запущенные заведения, не радовать. И специфического запаха виски и пота, обычного для американских таверн и кабаков, тоже не было – пахло лавандой и отчего-то то ли елкой, то ли сосной. Официантка Долли, полная добродушная женщина лет пятидесяти-шестидесяти, указала нам на столик в одном из углов и принесла меню.

– Бифштекс и картошку, - любезно улыбнулся Долохов.

– Вы иностранец? – поинтересовалась Долли, записывая заказ. Антонин поднял брови. – У вас акцент… - пояснила женщина.

– Он из Британии, турист, - пояснила я.

– Министерство Штатов любезно выдало мне разрешение на посещения страны, - нарочито мягко и вежливо сообщил нам Долохов. Вопрос, возникавший было у меня по поводу того, как он, англичанин, мог столь спокойной сюда перенестись, пусть даже со мной как «пассажир», отпал сам собой.