Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд
Шрифт:
В отличие от Гитлера Сталин был весьма трезвым, хладнокровным и осторожным политиком. Он тоже видел опасность столкновения продвинувшихся вперед армий с востока и запада. Ее можно было избежать лишь в результате предварительно заключенных конкретных соглашений о демаркационной линии и оккупационных зонах. Такие соглашения были для него важнее сенсационных военных успехов, которые, чего доброго, могли напугать западных союзников. Он был готов отказаться от соревнования с западными союзниками в захвате Германии и использовал благоприятное военное положение, чтобы достичь договоренности о будущих оккупационных зонах в Германии. Это удалось ему сделать на Ялтинской конференции глав правительств в феврале 1945 года.
Проект соглашения о зонах оккупации в Германии был готов еще в сентябре 1944 года, но ни одно из трех союзнических правительств
К этому времени советские армии уже находились в глубине Германии, а войска Эйзенхауэра только готовились форсировать Рейн. В такой ситуации Рузвельт и Черчилль должны были быть довольны, что Сталин не добивался изменений в заключенном в сентябре 1944 года проекте соглашения и по-прежнему был готов ограничиться предусмотренным разделением на зоны. Без длительных дискуссий в Ялте была установлена демаркационная линия. Эта линия судьбы была единственным результатом наступления Гитлера в Арденнах.
С самого начала демаркационная линия была границей мира. Какой она будет в конечном итоге, тогда никто еще не знал, но миру между Западом и Востоком она служила с самого начала. Она была призвана предотвратить, чтобы из совместной войны против Германии возникла новая война за Германию, война, которая была бы почти неизбежной, если бы западные и восточные армии, стремясь опередить друг друга, рвались вперед навстречу друг другу с целью включить возможно больший кусок Германии в сферу своего влияния.
В случае честного выполнения Ялтинского соглашения мир между союзниками на первое время был обеспечен, даже если и оставались открытыми почти все политические проблемы, возникшие в результате войны. Если бы оно не выполнялось, противоречивые политические интересы России и Запада почти автоматически привели бы к продолжению войны между победителями. На это Гитлер и надеялся все время.
Наступление в Арденнах достигло одного: сроки выполнения планов союзников были сорваны. Координированного весеннего наступления не получилось. В январе русские наносили удар за ударом, в то время как западные союзники были еще заняты тем, что вновь готовились к наступлению, сорванному битвой в Арденнах. После добровольной остановки русских в феврале западным союзникам удалось наконец выйти к Рейну. В марте они форсировали Рейн и в первой половине апреля почти неудержимо двигались широким фронтом по Германии, дальше согласованных в Ялте границ зон. В середине апреля американцы были уже в глубине Тюрингии и Саксонии. 13 апреля они переправились под Магдебургом через Эльбу и, так же как русские два с половиной месяца назад, могли теперь двигаться на Берлин. Однако они не сделали этого, как не сделали в свое время русские. В первом случае это объяснялось политическим решением Сталина, теперь же речь шла о военном решении Эйзенхауэра, которое он вынужден был осуществить вопреки бурным настояниям Черчилля.
За день до этого, 12 апреля, от сердечного приступа умер Рузвельт, политика которого была направлена на сотрудничество с Советским Союзом и после войны. На несколько недель Черчилль становился самым влиятельным политиком западного союза. После того как конец гитлеровской Германии стал очевиден, он, в отличие от Рузвельта, видел в СССР уже не незаменимого союзника, а новую опасность и нового противника, которого необходимо подавить и отбросить всеми средствами, вплоть до продолжения или возобновления войны. Черчилль, который был самым закоренелым и решительным противником Гитлера, настаивал теперь на том, что могло осуществить его последнюю и в то же время самую давнишнюю надежду: военное столкновение Запада с Россией и тем самым обеспечить наконец всегда страстно желаемый союз Англии и Германии. Правда, речь могла идти уже о союзе с побежденной Германией, с Германией без Гитлера.
Часто цитируемое изречение, которое Черчилль сделал якобы в конце войны: «Мы закололи не ту свинью», неправдоподобно. Этого он никогда не говорил и даже так не думал. Для Черчилля никогда не вставал вопрос о пакте с Гитлером или, скажем, с Гиммлером, который в конце апреля совершенно наивно предлагал Западу безоговорочную капитуляцию, продолжая войну на Востоке. Сначала должен был уйти Гитлер. После этого Черчилль был вполне готов начать войну со Сталиным
В течение всего апреля напряженность в отношениях между Черчиллем и Сталиным заметно обострялась. Черчилль не ограничился постоянными призывами к западным военачальникам продвинуться на восток настолько, насколько это возможно, не обращая внимания на согласованную в Ялте линию. На фронтах в Италии и Северной Германии, которые находились под английским командованием, велись переговоры о сепаратной крупной военной капитуляции; позже он сам заявлял, что он отдал распоряжение собирать и хранить оружие капитулировавших германских армий, чтобы в случае необходимости вновь вскоре передать его в руки тех, кому оно принадлежало. («Не исключено, что все мы однажды будем настоятельно в этом нуждаться».) В последние недели Второй мировой войны ход мыслей Черчилля и Гитлера совпадал. Они оба рассчитывали на столкновение между Востоком и Западом в Германии, и оба работали на это.
Они оба были в конечном счете едины даже в том, что Гитлер как личность стоял на пути желаемого ими изменения союзов и продолжения войны. Решение Гитлера пойти на драматическое самоубийство в имперской канцелярии в Берлине в момент захвата города русскими возникло, как это наглядно видно из его «политического завещания», совсем не в результате лишь личного отчаяния. Это был обдуманный политический акт. Гитлер ушел, чтобы освободить Германии путь к продолжению войны на стороне Англии и Америки. Этим же объясняется назначение на пост президента империи и Верховного Главнокомандующего не партийного политика, а относительно не скомпрометировавшего себя в глазах Запада «беспартийного» солдата — гросс-адмирала Дёница. Этим же объясняются неоднократные заверения в завещании, что он, Гитлер, никогда не хотел войны 1939 года, войны «против Англии, тем более Америки» (соответствующее утверждение о войне против СССР отсутствует). Этим же можно объяснить прежде всего и призыв, который красной нитью проходит через завещание, — ни при каких обстоятельствах не прекращать борьбу, напротив, продолжать ее «не важно где» против «врагов отечества». «Многие самые мужественные мужчины и женщины полны решимости связать до конца свою жизнь с моей. Но я их просил, затем приказал не делать этого и принять участие в дальнейшей борьбе нации».
В своем последнем послании из бункера имперской канцелярии он приказывал вермахту: «Задача была и остается обеспечить немецкому народу пространство на Востоке». Нет никаких сомнений в том, что Гитлер, уходя из жизни, считал, что война продолжается, и надеялся, что без него она будет вестись лучше, чем с ним. Такие надежды имели под собой основу.
Не прошло и недели после смерти Гитлера, еще не была подписана капитуляция, как Черчилль выступил в одном из драматических меморандумов против выполнения Ялтинских соглашений. «Я опасаюсь, — писал он, — что в случае марша русских по Германии вплоть до Эльбы могут разыграться ужасные события. Предполагаемый отход американских войск в границы зон… означает, что волна русского превосходства расширилась бы с фронта в пятьсот-шестьсот километров примерно на двести километров. Осуществление этого явилось бы самым мрачным событием в мировой истории… Мы имеем в своих руках несколько значительных рычагов… Перед тем как западные державы отойдут с нынешних позиций в предусмотренные границы зон, мы должны получить обязательные заверения по следующим пунктам: Польша, временный характер русской оккупации Германии, вводимый в русифицированных или контролируемых Россией странах дунайского бассейна порядок должен учитывать особые интересы Австрии, Чехословакии и Балкан… Наши надежды мы должны возложить на скорую пробу сил и глобальное выяснение отношений с Россией». Он говорил о «незначительных перспективах избежать третью мировую войну» и «необходимости жесткого языка в каком-либо немецком городе, занятом Америкой и Англией».
Это было именно то, на что надеялся и рассчитывал Гитлер. Но из этого ничего не вышло. Черчилль потерпел фиаско, причем не от немцев, а от американцев и в конце концов от самих англичан. Ослабевшие и уставшие от войны немцы, которые начиная с января массами бежали с востока на запад, ждали все же со странным смешением фатализма и злорадства возобновления войны. «Скоро мы вам пригодимся» — такие заявления наиболее часто можно было слышать в беседах между офицерами западных оккупационных держав и немецкими военнопленными.