Почему же не Эванс?
Шрифт:
– Он уехал из Англии? Вот не знала. Мы довольно давно не виделись.
– Он вам не говорил, долго ли он собирался тут пробыть?
– Сказал, что недели две, а возможно, дольше – полгода-год.
– А где он жил?
– В «Савойе».
– И когда же вы его видели в последний раз?
– Недели три назад или, может быть, месяц. Точно не помню.
– Однажды он, кажется, ездил с вами в Стейверли?
– Совершенно верно! По-моему, тогда я и видела его в последний раз. Он позвонил и спросил, когда можно с нами увидеться. Он только что приехал в Лондон, и Хьюберт очень огорчился – на другой день мы уезжали в Шотландию,
Ей надо было перевести дух, и она замолчала.
– Он вам не говорил, что привело его в Англию? – спросил Бобби.
– Нет. А разве у него были на то какие-то причины? Ох, да, знаю. Мы думали, его приезд связан с этим миллионером, с его другом, жизнь которого так трагически оборвалась. Какой-то врач сказал ему, что у него рак, к он покончил с собой. Этот врач поступил жестоко, вы не находите? Такие вещи недопустимы. И ведь доктора так часто ошибаются. Наш доктор на днях сказал, что у моей дочурки корь, а оказалось, у нее что-то вроде потницы [33] . Я сказала Хьюберту, что придется поменять врача.
33
Потница – заболевание, выражающееся в появлении мелкш, пузырьков на коже от усиленного выделения пота, чаще бывает у детей.
Не задерживаясь мыслью на том, что миссис Ривингтон меняла врачей, будто библиотечные книги, Бобби опять принялся ее расспрашивать.
– Мистер Карстейрс был знаком с Бассингтон-Ффренчами?
– Ох, нет! Но, по-моему, они ему понравились. Правда, на обратном пути он был совсем на себя не похож – такой угрюмый. Наверно, что-то из того, что там было сказано, его огорчило. Он, видите ли, канадец, и мне часто кажется, что канадцы так обидчивы.
– А что именно его огорчило, вы не знаете?
– Понятия не имею. Бывает, люди огорчаются из-за сущих пустяков, ведь правда?
– Он там не совершал прогулки по окрестностям? – спросил Бобби.
– Да нет же! Что за странная идея! – Она посмотрела на Бобби с изумлением.
Тогда Бобби попробовал выяснить другое.
– Там были еще гости? Он познакомился с кем-нибудь из соседей?
– Нет, никого, кроме нас и их. Но как странно, что вы спросили насчет прогулок…
– Да? – нетерпеливо подхватил Бобби, едва она на миг замолчала.
– Ведь знаете, он без конца расспрашивал об одном семействе, которое живет там поблизости.
– Вы не помните их фамилию?
– Нет, не помню. Не сказать, чтоб это была какая-нибудь особенно интересная личность.., какой-то доктор.
– Доктор Николсон?
– Мне кажется, именно эта фамилия. Мистер Карстейрс очень интересовался и самим доктором, и его женой, и когда они туда приехали.., словом – всем. Это так было странно, ведь он их совсем не знает, и обычно любопытство ему совсем не было свойственно. Но, может, он просто поддерживал беседу и не мог ничего придумать…
Бобби согласился, что да, случается, и спросил, как возник разговор о Николсонах, но этого миссис Ривингтон сказать не могла. Она выходила с Генри Бассингтон-Ффренчем в сад, а когда вернулась, остальные уже говорили о Николсонах.
До сих пор все шло как по маслу, Бобби выспрашивал миссис Ривингтон, не прибегая ни к каким уловкам, но тут она вдруг проявила любопытство.
– Но что вы, собственно, хотите узнать о мистере Карстейрсе? – спросила она.
– В сущности, я хотел узнать его адрес, – ответил Бобби. – Как вам известно, мы представляем его интересы, и мы только что получили немаловажную телеграмму из Нью-Йорка.., там, знаете ли, как раз сейчас довольно серьезные колебания курса доллара…
Миссис Ривингтон в знак понимания сокрушенно кивнула.
– Так что мы хотели с ним связаться, получить от него распоряжения.., а он не оставил нам свой адрес, – быстро продолжал Бобби. – А так как он поминал, что дружен с вами, я подумал, что у вас могут быть от него какие-нибудь известия.
– Да, конечно, – сказала миссис Ривингтон, вполне удовлетворенная объяснением. – Какая жалость. Но о своих поездках и намерениях он обычно говорит довольно неопределенно.
– Да-да, вы правы, – сказал, вставая, Бобби. – Что ж, прошу прощения, что отнял у вас столько времени.
– Ну что вы, – сказала миссис Ривингтон. – И к тому же так интересно было узнать, что, как вы сказали, Долли Мэлтрейверс действительно это сделала.
– Я ничего подобного не говорил, – сказал Бобби.
– Конечно, – адвокаты ведь так осторожны, разве нет? – сказала миссис Ривингтон и тихонько засмеялась эдаким кудахтающим смехом.
Итак, все в порядке, думал Бобби, шагая по Тайт-стрит. Похоже, я навсегда лишил Долли как-ее-там доброго имени, но, позволю себе заметить, она того вполне заслуживает, а эта очаровательная дуреха никогда даже не задумается, почему я просто не позвонил и не спросил адрес Карстейрса, раз он был так уж мне нужен.
Когда Бобби вернулся на Брук-стрит, они с Франки все тщательно обсудили.
– Похоже, у Бассингтон-Ффренчей он и вправду оказался по чистой случайности, – задумчиво проговорила Франки.
– Несомненно. Но когда он был там, какое-то мимолетное замечание, очевидно, вызвало его интерес к Николсонам.
– Стало быть, нити этой загадочной истории ведут к Николсону, а не к Бассингтон-Ффренчам?
Бобби посмотрел на нее.
– Все выгораживаешь своего героя? – холодно спросил он.
– Дорогой мой, я просто обращаю твое внимание на то, что напрашивается само собой. Карстейрс заволновался, когда упомянули о Николсоне и его лечебнице. К Бассингтон-Ффренчам он попал по чистой, случайности. Ты должен с этим согласиться.
– Как будто так.
– Почему «как будто»?
– Да потому, что тут есть и другой вариант. Карстейрс мог каким-то образом узнать, что Ривингтоны собираются на обед к Бассингтон-Ффренчам. Скажем, мог услышать какую-нибудь случайную фразу в ресторане «Савой». Тогда он звонит Ривингтонам и говорит, что непременно хочет с ними увидеться, – и все происходит именно так, как ему нужно. У них все дни строго расписаны, и они предлагают ему поехать с ними – их друзья не станут возражать, а сами они очень хотят его видеть. Такой поворот возможен, Франки.